Ирина: – Что все-таки произошло? Можешь сказать?
Владимир: – Включи телевизор или радио. Обыски у нас были.
Ирина: – Какие обыски?
Владимир: – Госбезопасность. Рано или поздно они и к тебе придут.
Ирина: – Не понимаю.
Владимир: – Вот тебе диск, я сюда скопировал свой новый роман. Спрячь его куда угодно, но чтобы его не нашли.
Ирина: – Володя, ты меня пугаешь…Сейчас по-моему, не то время.
Владимир: – Ира, поверь мне. Время сейчас самое то. В жизни всякое бывает. Роман почти готов, мне одну главу дописать надо. Если что-то со мной случится, его надо опубликовать (достает ручку из кармана и вырывает листок бумаги из записной книжки, пишет на бумаге телефон). Вот – телефон генерала Валова, забей его в свой сотовый, а бумажку эту сожги. Если со мной что-то случится, передай ему диск. Вот еще телефон (пишет). Полковник Дягтерев. На всякий случай.
Ирина: – Хорошо (берет бумагу, достает сотовый, забивает туда номера). Сожги сам (возвращает бумажку)
Владимир достает зажигалку и сжигает в пепельнице листок.
Ирина: – Так все серьезно? Тебя не тронут, Володя. Ты же сын такого человека.
Владимир: – А меня пока и не трогают. Мне рот затыкают, понимаешь? А что может быть хуже для писателя? Если бы я лгал, но я говорю правду.
Ирина: – А многим нужна ЭТА правда? Может быть, им удобно сидеть в своих теплых креслах и быть довольными тем, что есть. Жить, не высовываясь.
Владимир: – Мое слово к тем, кто имеет уши и хочет слышать. Такие люди есть. И их много. Те, кто купили мои книги и прочли их.
Ирина: – Ты куда-то сейчас уедешь?
Владимир: – Хочу на Чёрный плёс заехать, к бабуле. А вечером к матери. Не жди меня, наверное, сегодня.
Ирина: – Забываю спросить – а как звали бабушку?
Владимир: – Ольга Михайловна. Лиговская.
Ирина: – Кажется, князь такой был?
Владимир: – Ее отец. Князь Лиговский. Мой прадед. Умер еще до третьей революции.
Ирина: – Наверное, это здорово когда у тебя такой род?
Владимир: – Наверное…Это отцу очень нравится. Он везде им как флагом размахивает.
Владимир (подходит к телефону): – Надо решиться…
Ирина: – Отцу звонишь?
Владимир кивает и набирает номер телефона.
Владимир: – Будьте добры Александра Андроновича. Скажите – сын…Папа, здравствуй. Да, давно не виделись. Здоров. Все нормально. Ты с мамой давно говорил? Два дня назад. Не могу дозвониться до нее. Хочу заехать к ней сегодня вечером. Если можешь – подъезжай. Хочу еще на Чёрный плёс съездить. Да. К бабушке. Там охрана на въезде? Понятно. Меня пустят? Позвони им, пожалуйста. Да, будь здоров. Спасибо. У меня есть твой сотовый. Не изменился? Хорошо. Пока.
Владимир: – Странная история. Он был у матери два дня назад. И теперь она как будто исчезла…
Ирина: – Пропала? Думаешь это как-то связано? Они общались?
Владимир: – Понятия не имею. Вроде бы общались. Редко, конечно. Мне 10 лет было, когда они развелись. А что было между ними последние два года? Думаю, что ничего.
И зачем он приезжал?
Ирина: – Вечером узнаешь….Ты не обиделся на меня?
Владимир: – За что?
Ирина: – Ну…как сказать.
Владимир: – Нет. Мне показалось, что обидеться должна ты. Разве нет?
Ирина: – Нет.
Владимир: – Я болен, Ирина. Я не могу быть мужем. И отцом.
Ирина: – Так все серьезно?
Владимир: – Не знаю. Мне уже все равно.
Ирина подходит и обнимает Владимира. Владимир тоже обнимает Ирину.
Владимир: – Не обижайся. Если ты на что-то надеялась, то я не тот человек.
Ирина: – Мне кажется, что ты не прав. Дело в психике. Разве нет? Ведь если захотеть, то можно исцелиться. Неужели тебе не хочется?
Владимир: – Я уже не знаю, что мне хочется. Иногда мне хочется исчезнуть. Раствориться в воздухе как дым. Растаять как сахар в воде. У тебя есть музыка? Поставь музыку…
Ирина: – Да, есть. Что хочешь?
Владимир: – Поставь что-нибудь классическое. Негромко.
Ирина перебирает пластинки.
Владимир: – Удивительно, ты до сих пор слушаешь пластинки?
Ирина: – Там звук другой. Настоящий.
Ирина вытаскивает конверт, ставит Баха «Agnus Dei».
Владимир закуривает:
– Agnus Dei? Последний раз был в филармонии 8 лет назад. Исполняли Малера Шестую Симфонию. С женой ходили.
Ирина: – В детстве я была на всех премьерах отца. Представляешь? Начиная с 7 лет. И до окончания школы.
Владимир: – Я и не знал. Нравится опера?
Ирина: – Ну, кое-что мне не очень нравилось, скажем, честно (улыбается). Нравилась атмосфера. Даже не могу объяснить. Это не передать словами. Волшебство какое-то. Костюмы солистов. Музыка. Голоса. Завораживало. Особенно, когда мне было всего семь лет. Многие дети даже не представляли, что такая жизнь существует. Артистические гримерки. Костюмерные. Длинные, замысловатые коридоры, в которых можно было заблудиться, словно в средневековом замке. Оркестр – нечто грандиозное. Музыка окутывала меня. До головокружения. И еще меня все очень любили. Актеры угощали меня конфетами (улыбается) (пауза). Я любила Аиду. Отец исполнял партию отца Аиды….Очень вдохновенно. Правда, я с тех пор ни разу не была в опере. Почти 20 лет. Перекормили меня.