Богданов: – Вот митрополит Мелетий письмо прислал…
Алов: – О чем же? Что пишет?
Богданов: – Говорит, что должен упорядочить мои скитания по свету…Просит, чтобы я на каждую поездку получал его благословение.
Алов: – Как же это возможно?
Богданов: – По телефону, я думаю…
Алов: – Мне кажется, что это разумное решение.
Богданов: – Николай, митрополит Мелетий не мой духовник…Почему я должен согласовывать с ним свои действия? Я свои поездки согласовываю с настоятелями тех приходов, куда я еду. А почему он берет на себя смелость решать, куда мне ехать? Я еду по воле Божией Матери. По ее святым молитвам. Если он считает, что выражает ее волю…То на это должны быть веские аргументы. Икона находилась в соборе, где он служит постоянно, какое-то время. Но это не значит, что он имеет право управлять мною. Икону могут увидеть в любой точке мира. Получить от Господа благодать, исцеление, вразумление через ее непосредственное созерцание…А если она будет постоянно находится в его соборе, то немногие смогут приобщиться.
Алов: – Иван Сергеевич, я думаю, что он беспокоится о безопасности иконы и вашей безопасности…
Богданов: – Все, что случится со мной и с иконой – воля Божия…Я так думаю. Как нужно, так и будет. А его беспокойство мне не понятно.
Алов: – Вот как…Вы знаете…Ходят слухи…Может быть, вы поэтому занимаете такую позицию?
Богданов: – Это не слухи, Николай.
Алов: – Вы поняли, что я о митрополите?
Богданов: – О ком же еще? Конечно…
Алов: – Так вы знаете?
Богданов: – Знаю, очень многое знаю. И как он стал митрополитом, и как познакомился с масонами. Он член масонской ложи "Гармония". И уже давно. Люди, получившие власть, являются рабами тех, кто дал им свое благоволение. Это еще Василий Великий сказал…
Алов: – Это точно? (удивленно)
Богданов: – Увы, Николай…Увы… И всё, что он делает сейчас – всё в интересах масонов. Думаете, что такого не может быть? Люди пытливые, энергичные, страстные, которые всё еще находятся в поиске – вот, кто им интересен. Отец Мелетий именно такой. И был, и есть. Православный священник, у которого есть какие-то сомнения, идеальный материал… Нужно сломать хребет последней духовной силе, которая может противостоять духу мира сего. Остальные христиане давно сломлены и запутаны. Обмануты. Что делают масоны – увеличивают число своих людей среди высших иерархов Церкви. Всего-навсего. А уж они и проведут нужные им реформы.
Алов: – Зачем же это нужно священникам? Хотя…Наверное, глупый вопрос…Ответ прост…
Богданов: – Тешат свою гордость. Власть. Деньги. Тайные знания. Много соблазнов, мой дорогой друг. Кого-то даже шантажируют. Гомосексуализм. Педофилия. У дьявола много рычагов управления.
Алов: – Господи, помилуй! (крестится)
Богданов крестится: – Все согрешили и лишены Славы Божией. Но кто-то борется, а кто-то нет.
Алов: – Иван Сергеевич, давно хотел спросить – а можно привыкнуть к чуду?
Богданов: – Вы об иконе? Невозможно… Это все равно, если для священника евхаристия станет рутиной…Я никогда не подхожу к иконе с любопытством, чтобы проверить откуда и сколько истекает мира. Даже не думаю об этом. Просто молюсь и всё. Это же не фокус. Это непостижимое. Что вызывает страх и любовь. Именно так. Страх и любовь к Творцу.
Молчат.
Богданов (улыбается): – Мы сейчас допьем свой чай и поедем в Афины. Думаю, что нам уже пора.
Внезапно на террасу вбегает монах. Он испуган.
Богданов и Алов встают из-за стола.
Монах (говорит на русском): – Иван, из образа Богородицы текут слезы. Что-то страшное будет.
Богданов: – Какой образ?
Монах: – Над вратами монастыря.
Алов, Богданов и монах идут с террасы к воротам. Над вратами древний образ Богородицы. Он весь мокрый.
Монах: – Икона слезоточила всего несколько раз за последние пятьдесят лет.
Богданов закрывает лицо руками и громко повторяет: – Вот оно. Вот оно. Пришло это время. Пришло это время.
Алов и монах в страхе смотрят на икону.
Конец первой картины
Картина вторая
Резиденция митрополита Мелетия.
Зильберман: – Отец Мелетий, завтра мы сможем называть Вас Ваше Святейшество…
Мелетий: – Очень на это надеюсь.
Зильберман: – Я помню, с какой гордостью и радостью все братья говорили о Вашем посвящении. Очень немного братьев, которые приняли посвящение, и сделали нашу философию, нашу позицию не абстрактными рассуждениями, а жизненным опытом, всей своей жизнью. А ведь всего десять лет прошло…
Мелетий: – У меня большие планы, брат Марк.
Зильберман: – Именно об этом я и приехал побеседовать с Вами.