Алов: – Что же это с людьми происходит, матушка? Сейчас особенно…
Серафима: – Сам знаешь. Что написано в Евангелии, то и происходит. Ещё и бес людей мучает. А в последние времена многие болеть головой будут. Так старцы говорили. Душевные болезни будут процветать. На самом деле, любая душевная болезнь лечится верой. Пост, молитва, таинства Божии. У меня и шизофреники бывали. У Господа милосердия океан, любви – нет меры. Главное – повернись лицом к Господу. Он всегда поможет. Будет вера – все возможно. Благодать дается без меры. Это мы не готовы ее принять. Не чисты сердцем, Коленька.
Алов: – Сложные времена, матушка…Вы уйдете. Кому верить? У кого окормляться?
Серафима: – Господь не оставит. Господу верь и святым Божьим. Все у них сказано, и написано. Конечно, мы не бесплотные духи, нам нужна и поддержка человеческая. Слабы потому что. Но, ничего не поделать, Коля. Времена такие, что людей с горячей верой и твердыми убеждениями будут высмеивать. Поносить. Свои же братья по вере. Ты держись золотой середины.
Алов: – Иной раз лучше прослыть в их устах мракобесом и радикалом. Матушка, это ведь новое поколение книжников и фарисеев. Они подвергают сомнению всё. И даже святость канонизированных святых. И думают, что тем самым они служат Богу. И вот, что я думаю… Получение знаний – самых разнообразных, в разных областях науки, культуры, искусства, и хорошего образования считается в Талмуде благом и методом познания Бога. Богоугодным делом. Они остались книжниками. И я теперь очень хорошо понимаю, почему Господь выбрал апостолами людей простых.
Серафима: – Ты умный, Коля. Говоришь по-умному. Я простая. Только школу и закончила. Пять классов. Знаю, что сейчас много среди верующих людей образованных, но они в сети лукавые и попадают. Ты будь умнее. Рассудительней. Всех жалко, а таких тем более. Но стой в том, чему научен. Ты много старцев успел повидать. Пообщаться. Не долго, правда…Но многим Господь и этого не дает.
Алов: – Спаси Господи. Я о том, что всегда есть те, кто хочет нашу веру изменить. Исказить. Впрочем, фарисеи, распиная Христа, тоже думали, что этим служат Богу.
Серафима: – А ты внимай себе. Что тебе до этих людей? Хочешь им помочь – помолись. Вот и всё мое рассуждение. Вслед их басням и мудрованиям не ходи.
Алов: – Мне, наверное, уже пора. Благословите, матушка…
Серафима: – Бог благословит (осеняет Алова крестным знамением). Погоди. Сейчас тебе проводят. Фрося! (зовет послушницу). Фрося!
В комнату входит послушница Фрося.
Фрося: – Молитвами святых отец наших…
Серафима: – Аминь. Вот, Фрося, проведи Колю в келью, что на месте старой бани стоит. Завтра утром его разбуди. В шесть часов.
Фрося: – Хорошо, матушка. Благословите.
Серафима: – Бог благословит (осеняет Фросю крестным знамением). Коля…А ты на могилку-то ко мне приезжай. В следующем году. Не забывай меня.
Алов: – Приеду…
Алов и Фрося уходят. Фрося провожает его до новой избы, через узкий коридор проводит его в келью. Включает свет. Келья небольшая, в ней едва топится печка. Икона только одна. Под ней горит лампада. Высокая кровать. Полка с книгами.
Фрося: – Если нужно потеплей, вот – дрова на полу. Растопите печку посильней.
Алов: – Спаси Господи, Фрося.
Фрося: – Во Славу Божию. Спокойной ночи.
Алов кивает. Фрося быстро уходит. В комнате прохладно. Алов открывает печь, подбрасывает дрова. Окна кельи узкие, выходят на деревенское поле. Алов смотрит в темноту некоторое время. Он выключает свет и садится на кровать. Теперь комнату освещает только лампада. Николай креститься, ложится, не раздеваясь, на кровать. И почти сразу засыпает.
Продолжение первой картины
Утро следующего дня. Алов стоит на железнодорожном вокзале. Звонит телефон.
Голос в трубке: – Николай, доброе утро! Не спишь?
Алов: – Пётр Викторович? Доброе утро!
Пётр Викторович: – Коля, дорогой! Жду тебя в Москве. Ты так неожиданно уехал. Ничего не сказал.
Алов: – Так получилось, Пётр Викторович. А что случилось? Я не могу сейчас возвратиться в Москву.
Пётр Викторович: – Николай, вчера состоялось заседание Синодального информационного отдела по поводу нашего журнала.
Алов: – И что же?
Пётр Викторович: – Закрыт журнал.
Алов: – Как закрыт?
Пётр Викторович: – Образно говоря.
Алов: – Не понимаю. Не одобрен синодальной комиссией?
Пётр Викторович: – Да. Отдел вынес отрицательное решение.
Алов: – А причины?
Пётр Викторович: – Причин несколько. Главное – нарушение журналистской этики.
Алов: – В чем же оно проявилось?