Ирина: – Сколько ты там был?
Владимир: – Почти два года с перерывами.
Ирина: – А контузия серьезная была?
Владимир: – Ну, голова редко болит. Раздражительности нет (улыбается). Слышу нормально. С ума не сошел. Иногда только плохо на улице становится…Как сегодня (улыбается). Как будто перекрывают кислород, ничего не слышу, гудит в голове и почти отключаюсь…Но это ненадолго.
Ирина: – Значит, все-таки серьезная?
Владимир: – Хмм…А почему ты интересуешься? (улыбается)
Ирина: – Беспокоюсь за тебя.
Владимир: – Я думал, что только мать обо мне беспокоилась…
Неужели ты обо мне вспоминала?
Ирина: – Конечно…Ты в школе был самый умный.
Владимир: – Я? (смеется). С чего ты взяла?
Ирина: – Все девчонки так считали…И все были в тебя влюблены.
Владимир: – Городские легенды. Думаю, что причина в моих родителях…
Ирина: – Мне нравился ты, а не твои родители.
Владимир: – Я даже не мог подумать…
Ирина: – Ты где живешь сейчас?
Владимир: – Нигде…
Ирина: – А жена? Она ждала тебя?
Владимир (разводит руками): – Откуда я знаю…
Ирина: – Прожили 10 лет и всё?…Как будто и не жили?
Владимир: – Получается, что так. О чем жалеть? Детей нет. Страдать некому.
Ирина: – У меня тоже нет. Был выкидыш от Юрия.
Владимир грустно смотрит на Ирину.
Ирина: – И с первым прожила семь лет, не могла никак забеременеть.
Владимир: – Он тоже пил?
Ирина: – Пил. И сейчас пьет. Музыкант (ухмыляется).
Дура я, Володя, всё не тех мужиков выбирала….А ты к врачам-то ходил? Опасно так на улице выключаться…
Владимир: – Последствия контузии. Надо бы отдохнуть, таблетки попить (смеется). Но некогда.
Ирина: – Отца видел?
Владимир: – Нет. И не горю особым желанием. Он по телевизору мелькает. Жив-здоров.
Ирина: – Почему? Отец же…
Владимир: – Мы с ним почти не общались последнее время. Он занят собой. Своим кино.
Ирина: – Я в кино давно не ходила. Он снял что-то новое. Все ругают.
Владимир: – Может и правильно.
Ирина: – Что правильно? Что ругают?
Владимир: – Ты знаешь, мы с ним антиподы, конечно. Но любовь к бабушке у нас какая-то запредельная была. Я очень в детстве любил у бабушки жить. Она была стержнем всей семьи. Пока она жива была, все было как монолит. И мать с отцом жили вместе. На границе я всегда вспоминал её. Она была настолько чудесным человеком…Я таких больше не встречал. Она ведь дворянка, а сама хлеб пекла. И какой…Я такого хлеба и не ел никогда после. И даже водку сама готовила. На смородине. Правда, я не пил тогда (смеется). Сад был…Ты знаешь, дом ведь целый, там отец частенько бывает. Он ничего там не меняет. Ветхое уже все, наверное. Хочу поехать туда. Может быть теперь? В саду до сих пор желтая слива растет. Мы в детстве объедались ей. Так что животы болели. Повсюду был плющ, даже стволы яблонь были обвиты им. И целые заросли жасмина…Чудесное время. А запахи какие…Кружилась голова. Не было никаких конфликтов. Склок. Обмана. Мне так кажется.
Ирина: – Я ее ни разу не видела.
Владимир: – Она из дома выезжала только во Францию. К родственникам. Раз в год. А так – все время была там. В своем доме, за городом. Там и похоронена. На кладбище. Пару километров от дома. Там и прадед похоронен. Когда все собирались, все родные и друзья, была такая удивительная атмосфера. Все усаживались за стол под абажуром, который бабуля сама и сделала – такой желтый, с висюльками, а внутри сетка. Я его отлично помню. Поди, висит до сих пор. Пять лет я там не был. Он, правда, совсем поизносился, стал ветхий, ткань истлела, отец хотел его перетянуть. Не знаю, дошли ли у него руки. Нет, наверное. В доме больше нет женской руки…. Очень любили читать Чехова вслух. Самовар топили шишками, он и сейчас цел. Я когда маленький был, даже обязанность такая была – шишки для этого самовара собирать…Да, Ирина. Все ушло, исчезло как пар над водой. Только воспоминания и остались…
Вот я и не пойму, как так получилось, что любовь наша схожая, а то, что мы делаем с отцом – такое разное? Ведь она питает нас одинаково, почему получается все иначе? Ведь для него мать – это больше, чем мать. А для меня бабушка как вторая мать. Она нам дала эти силы – силы творить. Зажгла фитиль…
Мы с ним совсем в разных мирах живем. И идем разными дорогами.
Ирина: – А ты хочешь идти одной дорогой?
Владимир: – Если нет отношений между отцом и сыном, то могут быть отношения между двумя художниками. А их тоже нет. Ему не нравится то, что делаю я, мне не нравится то, что делает он. Все очень просто.