— Туда, — указал шофер.
У входа гостя караулил грум, который провел Валентина из вестибюля к высокой двери. Все! Он вошел в залу для ужина. Из-за стола к нему устремилось множество взглядов. Ого, да тут расселась куча народу, где они только прятались? Новая рука показала свободное место с табличкой «гость № 3». Та же рука отодвинула венский стул цвета слоновой кости. Валентин уселся и бегло огляделся, стараясь сдержать дух. За просторным овальным столом сидела целая компания, десять — одиннадцать человек. Но!
Но никаких близнецов, никаких похожих друг на друга молодых мужчин среди гостей не было. Хотя…
Хотя были два симметричных лица, две девушки-близняшки, блондинка и брюнетка в туниках с бретельками на голых плечах, в черных атласных перчатках до локтя. Они сидели прямо напротив него. Одна тут же водрузила на нос темные пляжные очки. Это были те самые девицы, которых он видел в бинокль. Надо же! Валентин пережил тайный шок. Он-то думал, что до конца миссии осталась минута. Увидеть двух близнецов-братьев, подойти, объявить прилюдно волю родителя отверженной паре: «Вы наследники», — признаться в обмане хозяину и дождаться поджопника… бай-бай, господа.
Во главе стола сидел… — вот так номер — секретарь. Только он сильно постарел за минувший день. Вчера и утром это был молодой гибкий предупредительный человек лет двадцати пяти, интеллектуал-проныра, жук с усиками комика, а сейчас это был повелительный безусый господин под сорок с мрачным нелюбезным лицом. Неприятный субъект с горькими складками властного рта и глазами дирижера классического оркестра. Такие глаза всегда караулят. И все же! При всей разнице лет это был секретарь, только вдруг состаренный гримом на 20 лет…
— Вы чем-то удивлены, дон Клавиго? — спросил хозяин. — У вас такое лицо, словно мы с вами прежде встречались?
А вот голос хозяина сыщику был незнаком.
На фоне строгости дресс-кода для гостей сам мэтр был одет очень свободно: апельсиновой корки свитерок из кашемира с горловиной до подбородка и просторная куртка из черной замши, кое-где отделанная осколками вшитых зеркал. На хозяина с потолка был то ли случайно, а скорее с умыслом, направлен острый луч подсветки, и, когда тот шевелился, от зеркальной чешуи начинали отскакивать капли света, как на дискотеке. «Дешевка», — подумал Валентин. И тут заметил брюки хозяина. Они были из рыжего вельвета, точь-в-точь такие носил покойный Клавиго. Это странное совпадение ему не понравилось.
— Нет, нет, мы не встречались, — поспешно ответил обманщик.
Князь заметил эту поспешность и, пометив спешку выразительной паузой, продолжил:
— Я полиглот. Свободно говорю на семи языках: русском, немецком, английском, итальянском, французском, иврите… но на нашем ужине собрались люди, говорящие на разных наречиях.
Князь, говоря по-русски, мгновенно переводил сам себя…
— Как же мы будем понимать друг друга? Очень просто, в моем доме и парке разлит аромат мандрагоры, это уникальный проводник для чтения мыслей. Каждый из нас уже притянут друг другу незримой паутиной того, что я называю мандраж. Но чтобы паутина окрепла и не рвалась от пустяков, предлагаю тост за нашу встречу.
С двух сторон стола появились два гарсона: на подносах узкие бокалы с чернильной жидкостью.
— Пьем до дна. Я выпью первым. Волшебный вкус вина Кортон Шарлемаль, куда добавлено несколько капель блаженной отравы, — и мы будем около двух часов отлично понимать чужие слова, и проживем без переводчиков. За мандраж!
Хасид в широкополой шляпе, сидевший напротив хозяина на другом конце стола, вежливо отказался пить непонятно что:
— Виктор, я тоже говорю на главных языках Европы.
Князь не настаивал:
— Идея кошерной еды безупречна…
Все прочие взяли бокалы.
— Добро пожаловать, профессор, в наш совершенный мир, — сказал фон Боррис, — в Хегевельд, в мой заповедный лес, на остров гармонии, в мой дом, на очередное застолье в нашем клубе бывших самоубийц. Вы можете подумать: разве могут на свете существовать бывшие самоубийцы? Могут. Так мы называем тех, кто хотел свести счеты с жизнью, но ему помешала роковая случайность. И после нескольких неудачных попыток они решили жить до конца и вылечились от тяги.
«Он словно прочел мои мысли», — подумал детектив.
— Здесь мы все чуточку помешаны на смерти, но это исключительно ради остроты разговора. Здесь никто не умрет. А если верить моему приятелю Витгеншейну, то смерть вообще нас не коснется, поскольку не может быть фактом человеческой жизни. Пока ты жив, ее еще нет, а когда она есть, тебя уже днем с огнем не найти.