Только вот грехами-то я и был обделен, стесняясь с такой россыпью знакомиться. Как избежать клише, вечных шаблонов, пустых фраз и показать себя с уникальной стороны, блеснуть умом, оригинальностью и, как следствие, обаянием? Кровь по-весеннему закипала в чреслах, и так много чудес обещала толпа иностранок… Я жаждал скорее попасть на этот пир мятежников. Слишком долго мои гениталии оставались не у дел. Утром я в очередной раз проснулся от поллюции, и во мне что-то окончательно сломалось. Хватит это терпеть, сегодня же познакомлюсь с девушкой и неважно, что буду выглядеть глупо.
Грезя о прекрасном знакомстве, я увидел на импровизированной сцене перед толпой протестующих ее – самую очаровательную молодую метиску, какую мне доводилось встречать в своей жизни. Она выкрикивала в мегафон лозунги, ей в такт вопила толпа, поднимая разные тематические плакаты: «Скажем „нет“ расслоению общества!», «Гражданство – выбор каждого!», «Долой коррупцию и полицейский произвол!», «Свободу политзаключенным!». Девушка так бойко надрывала связки, что вены на ее шее набухли.
Я сразу влюбился в это непостижимое слияние Азии и Африки, сделал несколько фото. Смуглая кожа, в меру узкие глазки – она была венцом творения природы, взяв все лучшее от обоих континентов. Миллионы лет эволюции прошли не зря: природа все это время создавала совершенство. На вид ей было не больше двадцати семи лет. Меня пленили ее черты; перестав дышать, я гадал, что больше всего очаровывало в ней: матовая кожа карамельного цвета с кофейным отливом, переливающаяся на солнце всеми оттенками вечерней Сахары; изумрудные глаза, не допускающие оправданий; экзотика внешности с восхитительной примесью сакуры и арабики, которую мне никогда не доводилось видеть в столь редком союзе миров, или пышные черные, как кипящая смола, волосы? Я восхищался ее спокойствием посреди всеобщей суматохи: говорить в мегафон и раздавать листовки у нее получалось одновременно.
На этом волшебство заканчивалось, и начинались подозрения: кто-то заставил эту красу надеть на себя едва ли не мешок – не одежда, а какая-то нелепость, нечто среднее между бесформенным сарафаном и рясой священника. На голове была не то повязка, не то очелье с какими-то узорами, похожими на языческие, такие же были и на платье. Она спускалась со сцены с фразой: «…Но мы знаем решение всех ваших бед, подходите к нам за информацией и подарком», – и возвращалась к своим, таким же ряженым. Это ее своеобразное окружение просто бросалось в глаза. Мужчины и женщины в белых одеяниях, похожие на язычников, держали в руках книги, брошюры, какие-то сувениры и приглашения на медитативные курсы по личностному и духовному росту с крупным слоганом на флаере: «Ты полюбишь себя обновленного – сильного и эффективного человека». Я немного разбирался в религиях благодаря своей матери, и эти люди не представляли ни одну из распространенных конфессий. Тексты флаеров не оставляли равнодушным ни одного наивного, коих здесь было полно: обещалось, что любая существующая проблема решается по их новой методике – медитации прямо во время обучения личностному росту и практического закрепления секретными приемами. Алчные люди хватали все подряд, лишь бы урвать бесплатно. И это в Центральной Европе в XXI веке!
Недолго я разглядывал это безумие, сидя на лавочке и оттирая лоб от крови. Ко мне подошел один из этих ряженых со своими флаерами и начал отточенными фразами шустро уговаривать прийти на первую бесплатную лекцию по саморазвитию. Я по привычке сразу же вежливо оборвал богослова:
– Не надо мне обрабатывать мозги!
Насколько же по-другому прозвучал мой ответ, когда с тем же предложением неожиданно подошла она, жестом попросила коллегу оставить нас вдвоем и произнесла медленно, с самой томной интонацией:
– А вы тоже к нам хотите? Возьмите, пожалуйста, мой флаер, тут адрес, где мы собираемся на групповые исцеления. Это бесплатно, уйти можно в любой момент.
Я сглотнул, пытаясь оторвать взгляд от ее пухлых губок, а когда волшебные азиатские глазки будто сверкнули при слове «групповые», я так и поплыл. Знал, что не приду, не такой я идиот. Моя экзотическая мечта, собравшая лучшее от каждой нации, стояла теперь так близко, что даже под рясой угадывалась фигура из сплошных округлостей. Сама Афродита разгневалась бы при виде ее красоты, пожалев, что не родилась метиской. К ней можно было приревновать даже священника, давшего обет безбрачия. Я был возбужден, испуган, опустошен; испытывал только одно желание – завязать знакомство; только одну тревогу – потерять. К флирту я оказался не готов – был потрясен, не мог подобрать слов. Мой разум наглухо заблокировало, вульгарные мысли метались в голове, словно паруса галеона в шторм.