- Тироссин! – вскрикнула тётушка. – Гизли! Не надо этого делать!
- Да успокойся, матушка! – заявил старшенький. – Если этот гадёныш мертв – то ничего с ним не сделается! А если он дурит вам голову – сейчас пожалеет!
И этот придурок метнул копьё в Шера. Неплохо, надо сказать, метнул. Непременно попал бы, но… я был начеку. В моей руке уже сформировался небольшой огненный шарик, так что бросок мы совершили одновременно. И я попал.
Со стороны всё выглядело… впечатляюще. Копьё моментально исчезло в огненной вспышке, и я подумал, что даже дальние и крепко спящие соседи такого просто не смогут не заметить. А значит, нужно было покинуть этот двор как можно быстрее.
Кстати, увидев, что случилось с копьём, Тироссин замер на месте, а младшенький выронил из рук арбалет. Гизли, похоже, был трусоват.
В это время продолжавший оставаться незамеченным для всех членов Шеровой семейки, дядюшка Матэ сделал неуловимое движение кистью руки, и Шер снизился, зависнув над двором на высоте где-то с полметра.
- Нехорошо… - сказал он и укоризненно покачал головой. – Я уже хотел закончить с этим и уйти, но теперь… Мне мало моих денег. Может, мне согреться?.. А в качестве дров я использую этих двоих? А, дядюшка, тётушка?
- Шер! – вскрикнула нешуточно испуганная тётушка. – Не надо! Не трогай моих мальчиков! Они поступили так по глупости! Умоляю тебя! Проси, чего хочешь!
Старший из кузенов попробовал дёрнуться, но не смог. Дядюшка Матэ, чтобы избежать всяких ненужных трепыханий, обездвижил обоих кузенов.
- Вы дали клятву… - напомнил Шер. – Я уже хотел уйти… (врёт, так просто его родня ни при каком раскладе не отделалась бы, но… Сами виноваты, сами подставились!) Но теперь… Дядюшка, завтра ты и кузены пойдёте и признаетесь во всём! Во всём! Я требую этого во исполнение вашей клятвы, да будет она нерушима!
Я снова подкинул вверх огненный шарик, который рассыпался мелкими искрами. Вся нехорошая семейка синхронно охнула.
- Но ведь это же каторга! – вскрикнула тётушка. – Мои мальчики…
- Предлагаю другой вариант – бордель, - отрезал Шер. – Меня ведь продали именно туда. Но, впрочем, всё равно. Завтра на рассвете вы идёте к властям и признаётесь во всём. Если этого не произойдёт – нерушимая клятва убьёт вас… а так… сможете выжить. Вы. Будете. Жить. Ясно?
Родственники покорно закивали, а я мысленно зааплодировал Шеру. Дожал он их, а я уж думал, что придётся иллюзии подключать. И, неужели они умрут, если не выполнят клятву?
«Представь себе, да, - заявил Кэп. – Недаром она зовётся нерушимой. Так что пойдут завтра признаваться, как миленькие. Побегут…»
Вот и славно. И с роднёй Шеровой поквитались, и денежками на дорогу разжились. К тому же, неизвестно, как там всё обернётся с работорговцем Тулегеном…
========== Глава 11. Предсказание и отъезд ==========
Дожидаться утра мы не стали. Дядюшка Матэ уверил нас с Шером, что нерушимую клятву обойти невозможно, а значит, выбор у Шеровой родни маленький – либо умереть в муках, либо признаться во всём и сдаться властям. Понятно, что выберут родственнички – долгая мучительная смерть явно не входит в их планы. Вот и славно. Надеюсь, что к тому времени, когда Шерова дядюшку и кузенов отпустят с каторги, мы уже уберёмся из этого мира. Лично мне эта свора за спиной не нужна.
Мне, кстати, было бы спокойнее, если бы мы эту семейку банально зачистили – милосердием я в прежней жизни не страдал, но… я менялся. Мне не хотелось, чтобы Шер начинал новую жизнь с осознания того факта, что он способствовал смерти единственной, хоть и на редкость поганой родни. Шер по натуре – не убийца, к тому же он ещё совсем юн. А такое и сломать может. Я хочу, чтобы новая жизнь Шера была счастливой, чтобы в ней не было места сожалению и отчаянию от невозможности исправить содеянное…
Вот с такими мыслями я и отправился в путь по тропе Лесных. Внучка дядюшки Матэ дожидалась нас в условленном месте вместе с повозкой и пожитками. Время ожидания рыженькая девчонка коротала тем, что собирала в плетёную корзинку крупные фиолетовые ягоды, пахнущие, как смесь ревеня и ванили. А фиолетовые разводы вокруг рта говорили о том, что порядочная часть ягод отправилась совсем не в лукошко.
Увидев нас, девчонка поставила корзинку и, подбежав, повисла на шее деда. Тот ласково обнял внучку, погладил её по рыжим взлохмаченным кудрям, гордо игнорировавшим все попытки заплести их в приличную косу, и ласково прошептал:
- Ну, что ты… попрощались же…
- Деда… - всхлипнула девчонка. – Не ходи… Мы скучать будем…
- Я тоже буду, - кивнул дядюшка Матэ. – Не сердись, милая… Надо.
Девчонка кивнула, ещё раз обняла деда, а потом подошла к Шеру и чмокнула его в щёку. Тот смутился. А рыжий вихрь уже подлетел ко мне, обнял и прошептал:
- Береги его, Мирон… Он не вернётся…
Я просто остолбенел. Хотел задержать её, расспросить, но рыжая оказалась быстрее. Она тоже поцеловала меня в щёку, быстро, словно клюнула, потом мгновенно отскочила от меня, сделала несколько быстрых шагов и растворилась в лесной тени. Была – и нет её.
- Мирон, - окликнул меня дядюшка Матэ, - ты что? Давай, прыгай на повозку, нам поспешать надо. Не встанем на тропу лесных до рассвета, придётся до заката по обычной дороге пилить…
- Дядюшка Матэ, - проговорил я в ответ непослушными губами, ибо говорить это мне ужасно не хотелось, не хотелось терять умного проводника, помощника и надёжного союзника, но новый «я» промолчать просто не мог, - может, ты и впрямь останешься?
- Беду, что ль, малая напророчила? - совершенно спокойно спросил дядюшка Матэ. – Это с ней бывает, не обращай внимания. Дар ещё не устоялся, вот и шалит.
- Она сказала, - вздохнул я, - что я должен беречь тебя. И что ты не вернёшься.
- А это ещё вилами по воде писано, - совершенно спокойно отреагировал дядюшка Матэ. – Не все пророчества сбываются, особенно у такой сивиллы. Мала она ещё, я же сказал. И вообще, может, я обновлённым вернусь, не таким как сейчас.
Меня это не особо утешило, но дядюшка Матэ твёрдо сказал:
- Не раскисай, Мирон. Не время. И не смей ничего придумывать. Я иду с вами по своей воле, вы меня силком не тащите. Это мой выбор. Так что – наплевать и забыть. И вообще – полезай в повозку, поехали!
Я забрался в повозку к ожидавшему меня Шеру, дядюшка Матэ пристроился спереди, чтобы править тогрухом, залихватски свистнул и щёлкнул вожжами, направив встрепенувшееся животное прямо в еле заметный просвет между деревьев. Стоило попозже приблизиться, как деревья словно расступились перед нами, и мы оказались на довольно широкой гладкой дороге. Дядюшка Матэ щёлкнул вожжами ещё раз, и наше путешествие началось.
Деревья обступали дорогу тесно и плотно, без всяких просветов, тогрух трусил резвой рысцой, небо над нами начало светлеть. Близился рассвет. Переволновавшийся Шер притулился к моему плечу и засопел, заснув почти мгновенно. А мне спать не хотелось. Я смотрел на широкую спину дядюшки Матэ, на пристроившегося рядом с ним на бортике повозки Кэпа, и в памяти моей всё звучал голос рыженькой девчонки: «Береги его, Мирон… Он не вернётся…»
***
Однако, в конце концов, утомлённый бессонной ночью и переживаниями, я тоже задремал. Точнее, хорошо так заснул. Растолкал меня дядюшка Матэ со словами:
- Давай-ка, бери вожжи. А то я не железный, тоже отдохнуть хочу.
- Да я дороги не знаю… - отозвался я.
- А чего тут знать, - хмыкнул дядюшка Матэ. – Дорога-то одна. До развилки ещё часа два ехать. Давай, садись наперёд. Тогрух умный, бежит ровно. Главное, вожжами изредка пошевеливай. А на развилке останови повозку и меня разбуди. Понял?
- Понял, - кивнул я. Действительно, чего же тут не понять.