Выезжая за ворота, она еще раз оглянулась на свой дом. Такой родной, надежный, всегда большой, теплый и уютный. Лизе показалось, что, запорошенный сегодня неожиданным ранним снегом, он словно съежился, или уменьшился в размерах, или вообще вдруг закапризничал, не желая ее отпускать, и будто заплакал вслед извлекаемыми Лёней из своего «Стейнвея» неистово-беспомощными звуками-всхлипами. Она свой дом очень любила. Он всегда казался ей живым организмом – умел и любить, и сердиться, и бережно хранил в памяти Лизино счастливое детство и такую же счастливую беззаботную юность, и бабушку с дедушкой, и маму с папой. А всякие замечательные переделки-улучшения, которые Лиза затеяла недавно в нем произвести, принимал, казалось, без особого энтузиазма, даже с некоторым недоверием. Хороший дом, родной…
Рейчел уже ждала ее, сидя за столиком в «Атриум-отеле». Наполовину наполненный минералкой стакан одиноко стоял перед ней, как прозрачный укор Лизиной совести. Ну, опоздала немного, что такого. И вообще, что за манера у американцев приглашать друг друга на завтрак? Ерунда какая. Завтрак – вообще дело интимное. Другое дело – обед. А еще лучше – ужин…
– Рейчел, прости, ради бога, я немного опоздала, но это ничего, правда?
Лиза старательно улыбалась и выговаривала трудные английские слова. Она вообще была очень старательной женщиной, любила все делать хорошо и качественно, без помарок и огрехов. Да и старик Заславский, первый ее муж, ныне покойный, долго прививал ей это полезное для адвоката качество, чтоб именно без малейших ошибок. Надо совершенно точно знать, чего ты хочешь от клиента и как правильно себя вести. Лизе казалось, что и с американкой у нее сложились идеальные для адвоката и клиента отношения – деловые, доверительные и чуть-чуть, самую капельку, обаятельно-дружеские.
– Ничего, Элизабет, я даже заказ не успела сделать, – улыбнулась Рейчел своей благожелательной рыхлой улыбкой, отчего ее толсто-обвислые щеки дрогнули и слегка сдвинулись с места. – Сидела вот, телевизор смотрела. Странные вы все-таки, русские…
Рейчел замолчала и снова рассеянно улыбнулась. Лиза, пытаясь проследить за ее взглядом, обернулась назад и наткнулась глазами на голубой экран стоящего в углу бара телевизора, с которого вовсю улыбалось в зал развеселое худосочное лицо известного писателя-сатирика с яркими смешливыми глазами. Ну, понятно теперь, откуда ветер дует.
– И этот ваш артист тоже странный – Майкл или Михаэль, забыла фамилию… Ты знаешь, его часто показывают по вашему телевидению! Слушай, а почему он все время повторяет, что американцы глупые?
– Да не глупые, Рейчел, а тупые… Вернее, это он так говорит, шутит! Таким образом наше плохое высмеивая, понимаешь?
– Нет, не понимаю… А зачем его высмеивать, если оно плохое?
– Чтоб все поняли, что оно и в самом деле плохое, и научились превращать его в хорошее.
– А сразу нельзя?
– Что – нельзя?
– Ну, плохое превращать в хорошее? Без этапа высмеивания? Мне это непонятно как-то. Странные вы, русские. Носитесь со своим плохим, смеетесь над ним. В этом, что ли, смысл вашей загадочной русской души?
– Да, смеемся. И носимся. А что еще остается? Такой вот мы народ, особенный.
– Да ради бога! Будьте особенными, хоть какими! Только вот Дэна жалко.
Рейчел опустила вниз свою некрасивую плоскую голову и сердито заправила за уши тонкие редкие пряди бесцветных волос. Вовсе она не похожа на успешную жительницу Америки. Впрочем, таковой и не была. Она всего лишь жена преуспевающего американца Дейла Мак-Кинли, то бишь образцовая домохозяйка и мать пятерых его детей. Полгода назад, посчитав свою семью все-таки недостаточно полной, супруги решили усыновить русского ребенка из далекого сибирского детдома, причем выбрали самого что ни на есть доходяжного, с таким безысходно-неизлечимым букетом заболеваний, что прописка ему по сибирским детдомам была обеспечена пожизненная. В смысле, на весь его коротенький жизненный срок. Потому как ни одному сиротскому детдому не осилить материальные хлопоты по выезду бедного трехгодовалого Дэна, а по-русски просто Дениски Колюченкова, в заграничные клиники на многочисленные необходимые ему лечения да операции. Так что повезло, можно сказать, мальчику вместе с его врожденной некомпенсированной гидроцефалией, перинатальной гипоксией, дистрофией, рахитом и еще всяким прочим местом, вместе взятым. Именно к нему прикипели вдруг души многодетных состоятельных американцев Дейла и Рейчел Мак-Кинли. Именно ему супруги захотели восстановить здоровье и дать счастливую жизнь, разделив с ним то, что сами имеют. Они с воодушевлением, следуя всем нашим положенным законам и инструкциям, обратились в областной суд этого большого сибирского города с заявлением об усыновлении Дениса Колюченкова. Да только не тут-то было…