"Не заставляй меня использовать его, я все еще не в духе, так же как и ты."
Он продолжал пилить меня взглядом, но теперь любезно помалкивал. Я встретила взгляд Кости и сжала рукоять серебряного ножа крепче. "Позволь мне это уладить." Тихонько сказала я.
Он взглянул на вампира, приходившегося ему братом. По вылупленным глазам Рэйта, я была уверена, что демон сидящий в нем пыхтит и тужится чтобы освободиться, но сила Манчереса была слишком сильна для Хазаэль. А учитывая аромат ярости, который исходил из Манчереса даже не смотря на соленую воду, не приходилось сомневаться, что его мучают противоречия по поводу скорой кончины Рэйта — вампира поверженного демоном, что контролировал его на протяжении нескольких недель.
Кости оглянулся на меня и уголки его губ поднялись. "Нет, милая. Он последний из моей семьи. Это моя ответственность сделать это для него."
Он забрал у меня нож, глядя в яркие голубые глаза Рэйта подплыл ближе и всадил наконечник в его выставленную грудь.
"Если какая-то часть тебя все еще может слышать меня," Мягко проговорил Кости. "Знай, что мне очень жаль, что я никогда не знал тебя, брат."
Затем он протолкнул лезвие по самую рукоять. Твердый поворот, совершенный умелой рукой сначала вправо, затем влево, навсегда погасил глаза Рэйта. Очень медленно вампирская кожа начала ссыхаться — истинная смерть начала процесс старения, оттянутый на сотни лет.
И сразу после этого рев заполнил воздух, исходящий одновременно отовсюду и из ниоткуда. Воздух завонял серой, бросая порыв ветра мне в лицо вздымая волосы. Ветер усиливался, хлестав волнами и разгоняя призраков вокруг нас. Мои глаза жалило бурей, а возрастающие вопли пульсировали в голове, но демон все еще не было повержен. Давление росло, заставляя мои внутренности трещать от напряжения.
Но я не боялась. Я знала что это последний миг Хазаэль на этой земле, и я выкрикнула навстречу буре со всей яростью, что оставалась во мне.
"Передай привет в ад от меня, сучка!"
Этот безумный вой достигал оглушительного крещендо, разрывая мои барабанные перепонки. Взрыв силы ударил меня с эффектом выпущенного ядра. Но потом, после резкого удара молнии наступила гробовая тишина. Ветер и давление исчезли, море вокруг перестало пениться, и только после того, как я почувствовала как из моих ушей хлещет струйка крови, я улыбнулась. Мои барабанные перепонки скоро исцелятся, а вот раздумья о том, через что Хазаэль пришлось пройти заставили считать эту боль сладкой.
Кости подплыл ко мне ближе, заключай в объятия. "Ты в порядке, Котенок?"
Голос Кости звучал очень тихо в моих все еще не восстановленных ушах, однако я приняла его объятия с нескрываемым облегчением. Теперь все в порядке.
"Ты можешь отпустить Бальчезека." Сказала я Яну, а потом ответила демону. "А ты получишь свой чек, когда вернешь мне кольцо."
Глава 24
Кости вырубился прямо в машине, пока мы ехали домой. Он дрых всю ночь, пока я не покладая рук вычищала оба дома, избавляясь от вещей, которые воняли Рэйтом, — особенно от ковра, под которым были спрятаны символы ритуала, разделившего Хазаэль на несколько частей. Остальные прилагали все усилия, чтобы помочь, и прежде чем наступил рассвет, единственным доказательством пребывания Рэйта в этом доме оставался портрет Герцога Ратлендского и коробочка содержащая записи о наследии Расселов. Останки Рэйта были сожжены в нижней части холма, запечатанные деревянным крестом с ограждающим знаком поверх. Я знала, что это лучший способ позволить ему успокоится с миром.
Мы с Яном ответили на все вопросы остальных, как их одержимость стала возможной и почему я, Ян и Дениз избежали этой участи. Мы приберегли на потом только одну деталь, и она стоила того, чтобы дождаться пробуждения Кости. Я показала свою новую оберегающую татуировку, и с тех пор, как она находилась у меня на заднице, мне не приходилось копаться в штанах Яна. А во избежание случая одержимый-человек-обращенный-в-вампира, практически опустошившего нашу линию, я хотела увидеть похожие оберегающие тату на каждом в ближайшем будущем. Лучше быть в безопасности, чем сожалеть.
А немного позже, как наступил рассвет, я рухнула в кровать рядом со своим мужем. Кости даже не шевельнулся, но усики силы завивались вокруг меня, сообщая, что какая-то часть его знает о моем присутствии, даже не смотря на то, что остальная часть была абсолютно неподвижной. Я не ожидала, что он проснется раньше вечера, поэтому была поражена когда спустя всего несколько часов его повышенный тон разбудил меня.
"… объясни, как ты могла хранить подобные вещи от меня в секрете!"
Ого! Я поспешила спуститься вниз. Аннет сидела на кушетке, а Кости нервно вышагивал перед ней. Она была в ночной рубашке, а он так и не сменил пропитанную морской солью одежду в которой проспал всю ночь. Значит как только Кости проснулся, он сразу же вытащил ее из постели. Учитывая тему разговора, я не могла обвинить его в нетерпеливости.
"Ты знала, что у меня есть брат." Указал он пальцем в ее сторону во время разговора. "Ты знала, потому что именно ты превратила его в вампира, именно так демоница, что сидела в Рэйте смогла разделится в тебя первую. Так что я спрашиваю еще раз, почему ты никогда не рассказывала мне это за двести двадцать с лишним лет, что мы знаем друг друга?!"
Теперь я была не единственной, кто проснулся от возмущений Кости. Ян вошел в гостиную, и я слышала бормотания Нигера и Дениз за дверью. Кира и Манчерес находились в другом домике, но я думаю, что Кости постарался разбудить и их тоже.
Аннет глубоко вздохнула, спазм боли пересек ее прекрасные черты. "Потому что, пока я была человеком, я поклялась, никогда не рассказывать тебе о семье твоего отца."
Его взгляд был жестче кремня. "Кому ты поклялась? Кто был этим человеком, который значил для тебя больше, чем все, что я для тебя сделал?"
Она встретила его взгляд. "Люсиль, кузина твоей матери…..и хозяйка борделя в котором ты вырос."
Я вылупила глаза. Согласно рассказу Кости много лет назад, именно Люсиль стала тем человеком, превратившим его в жиголо, когда ему было семнадцать.
"Его троюродная тетка стала сутенершей для Кости и его матери?" Спросила я Аннет в неверии.
"Ты произносишь это так грубо," Проворчала Аннет. "Тебе даже не представить, что такое быть бедным в 17 ом веке. Никакого благосостояния, нет еды и возможностей. Когда отец Пенелопы взял деньги у Герцога Ратлендского, а потом выкинул свою дочь на улицу, Люсиль единственная, что согласилась принять ее. Единственное, как она могла помочь Пенелопе, это предложить работу, которую она выдержит. То же самое повторилось, когда Криспин стал старше."
"Следи за тоном, когда говоришь с моей женой!" Резко осадил ее Кости, но я чувствовала волны эмоций накатывающих на него. Острые вспышки воспоминаний, доказывали, слова Аннет соответствовали истине. Значит подобная холодность не поддающаяся фильтрации из-за моей современности, означала истинную доброту в те времена.
"Я узнала обо всем этом, когда тебя осудили за воровство." Продолжила Аннет хриплым голосом. "Люсиль была далека от совершенства, но она действительно любила тебя. Она знала о моей привязанности к тебе, поэтому пришла ко мне и рассказала историю твоего происхождения, умоляя меня связаться с Герцогом Ратлендским, чтобы разрешить твое затруднительное положение. Он никогда не оспаривал, кто отец ребенка Пенелопы, поэтому Люсиль предположила, что он сможет помочь. А если нет — тебя бы точно повесили."
Анет закрыла глаза, пропуская руку через свои золотисто-розовые волосы. "Я добилась аудиенции с Герцогом, хотя и полагала, что Люсиль сошла с ума. Все изменилось в тот момент, когда я вошла в комнату. Ты видел портрет, Криспин, так что тебе известно, как ты похож на него. Я передала ему твои обстоятельства и умоляла его ходатайствовать с судьей, однако он отказался. Он сказал, что у него есть только один сын — его законный наследник, а потом вышвырнул меня прочь."