Губы его в невысказанном неодобрении поджались, и он махнул, жестом прогоняя ее из кабинета.
– А вторая порция – кому? – почесав кончик носа, решилась спросить она.
– Это, – Юлик раскрыл контейнер словно ящик Пандоры, и Инесса почувствовала, как ее сознание молниеносно подверглось греху чревоугодия. – Для тренировки воли.
Он отодвинул от себя пасту и на ее округленных глазах засунул в рот зеленое соцветие брокколи.
Не выдержав, такого кощунственного отношения с нормальной едой Инесса поспешила оставить его одного.
Вернувшись за свой стол, Инесса прочитала записку, в которой Нина Алексеевна сообщала, что ушла на чаепитие в бухгалтерию. Со своей коллегой, она все меньше проводила времени вместе, пожилая секретарша стала часто внезапно заявлять о необходимом походе к очередному врачу, а сегодня и вовсе поставила перед фактом, что завтра уходит в отпуск.
Инессе осталось лишь распаковать заготовленный дома скудный обед в полневшем одиночестве.
Ничего, - мрачно откусив от безвкусного яблока, думала она, зато ей спортзал не нужен.
За перекусом она пролистала фотографии, выложенные вчера Розой, на которых была либо белая и гордая мордочка Мими, либо ее улыбающаяся хозяйка. Оставила пару сообщений с предложениями бросить уже бесполезного Юлиана и встретиться с ней поужинать. Потом вернулась к составлению отчетов: одного настоящего и двух других для подлого преступного шпионажа.
У нее провибрировал телефон и она, мельком покосившись на него, прочитала информацию про обновление социальной сети Юлика.
Чудесно, этого ей еще не хватало. Инессе приходилось отслеживать его только из необходимости; как и большинство людей, он выкладывал почти каждый свой шаг, что значительно облегчало слежку за ним.
Она поморщилась и со страхом открыла его страницу. Там на новой фотографии Юлиан демонстрировал свой скучно-полезный овощной обед и белоснежную улыбку. В совокупности это раздражало еще сильнее.
И пока Инесса раздумывала какую гадость написать под вторым – неизвестным никому аккаунтом, на ее глазах число поставленных ему лайков возросло до ста – за какие-то пару минут!
– Поверить не могу, что твоя физиономия собирает больше сердечек, чем кошачья мордочка Мими!
Эмоционально затрясла она телефоном, когда влетела без стука в его кабинет.
Обращалась она при этом к его напряженно застывшей спине, скрытой за спинкой кресла.
– Ты меня слышишь? – позвала Инесса еще раз.
Юлик медленно развернулся к ней лицом, с полными щеками, набитыми почти опустошенной карбонарой.
От возмущения у нее рот приоткрылся.
Вот ведь наглец! А где-то дома сидит Роза и правда считает, что он одной морковью и сельдереем питается.
– Для тренировки воли значит? – приподняв брови, поинтересовалась она.
Юлик попытался проглотить еду, но под тяжелым взглядом Инессы у него никак не получалось это сделать. А стоило бы спешить, пользуясь его унизительным положением, она сделала серию компрометирующих снимков и теперь пересматривала их, разрываясь от выбора самого неудачного их них.
Он уже почти задыхался, когда сумел справиться с застрявшей поперек горла пастой и сдавленно прохрипеть:
– Никогда не заходи ко мне без стука.
Юлик прокашлялся и во весь голос крикнул предупреждение снова. Инесса рассмеялась, но, когда в его руке опасно оказался контейнер с нетронутыми овощами, поспешила удалиться.
А Юлиан вдруг с парализующим страхом осознал, что находился на волосок от смерти.
И по чьей вине?
Пасты и Злобиной.
Провожая выходящего из кабинета Юлиана взглядом, она украдкой ухмыльнулась.
– Задержался на сорок минут, – указала Инесса в сообщении для Герман Валерьевича. – Ушел на час раньше.
У зеркала ее начальник вылил на себя не меньше, чем половину флакона средства для укладки и довольный результатом, обратил внимание на секретаря.
– У меня появились важные дела, – махнул он ей.
А то как же!
Кому как ни ей теперь знать, что кожа Юлиана золотисто-загорелая не от природы, а от периодических посещений солярия.
– Конечно, – Инесса поставила точку в коротеньком отчете и отослала на почтовый ящик секретарю Янко.
Прошлые ее заметки не удовлетворили его, и она получила короткое сообщение с указанием действовать решительнее и не тратить его – Янко время. Написанные им слова легко можно было принять и за угрозу.