Фордхэм лишился дара речи. Она знала, что он утихал, когда был раздражен или возмущен, но это было другим. Она словно смотрела, как луна пыталась поймать солнце — это было полным надежды, бесконечным и невозможным.
Керриган просто улыбнулась ему и убрала руку. Фордхэм все еще сидел и потрясенно молчал, когда музыканты перестали играть, и женщина прошла на сцену. Кармин энергично жестикулировала, опускаясь на пышные бедра, ее золотисто — коричневая кожа почти сияла. И чтения начались.
Стихотворения дико различались. Многие говорили о любви, похоти и смерти. Они были вызывающими воспоминания и ласковыми. Голоса поэтов были полными эмоций, сочились энтузиазмом. Некоторые были эротичными. Ее щеки порозовели от того, на что намекали их слова.
Но лучше и опаснее всех была последняя поэтесса — юная человеческая девушка в черном, держащая свечу перед лицом.
Красный.
Цвет крови.
Цвет жизни.
Цвет смерти.
Маски.
Скрыть виновных.
Нести тьму.
Сеять ненависть.
Червь извивается в земле,
Что навредят ему, не знает.
Но ощущает, гибель близко,
Когда над ним сапог нависнет.
Искра — свет тех,
Кто первым познать сумел
Жажду мира, что вспыхнет в огне,
А не сгорит в игре.
Встать пора
Против сапога, тушащего наш жар.
Наполнить чашу пора.
Сказать, что нас не одолеть, игры мастерам.
Красный.
Кровь нашего народа.
Жизнь наших детей.
Смерть нашего существования.
Маски.
Виновные.
Тьма.
Ненависть.
Все молчали, когда она закончила. А потом тихие аплодисменты зазвучали, пока она уходила.
Кармин поднялась на сцену, вытирая слезы с глаз.
— Спасибо, Несли. Это завершает наши вечерние выступления. Можете свободно общаться. У нас есть музыка и угощения.
Фордхэм посмотрел на Керриган.
— Это было колко.
Керриган нахмурилась.
— Точно.
Она знала, что Красные Маски были на церемонии Благословленных Драконом, что они были в ее видении, но не видела их с тех пор. Но если поэты писали о них и читали о них, то они снова собирали силы. Она поежилась от мысли.
— Нам нужно идти, — Фордхэм прочел ее настроение.
— Да, пожалуй.
Тьма накрыла деревню, но догадаться было сложно. Артисты вышли на улицы танцевать, петь и играть музыку. Таверны были открытыми, и на ступеньках устроились посетители. Танец начался на перекрестке у Ряда Художников. Веселье было всюду.
— Я не знал, что такое существует, — признался Фордхэм, пока они проходили мимо рядов танцующих.
— Дом Теней так отличается? Нет танцев? Нет музыки?
Его взгляд стал далеким.
— Музыка и танцы есть, но не такие. Мы были закрыты в своем мире тысячу лет. Никто не выходил, только люди осмеливались пересекать наши границы — и многие делали это случайно. Мы сделали свой город в своем мире.
— Звучит изолированно, — признала она. Хотя она не задала вопрос, который хотела задать — как он выбрался?
— Помогает, наверное, то, что большинство не знает другого, — признал он. — Они не видели такие улицы. Они не знают радость бега на мили в любую сторону. Им не разрешали жить.
— Это ужасно. Истории… в них Дом Теней кажется… монстрами. Но это звучит как ужас, какой никому не пожелаешь. Быть изолированным — истинная пытка.
Фордхэму не нужно было говорить, чтобы она знала, что он соглашался. Особенно после этой ночи.
Они вернулись на гору. Керриган поняла, что была немного навеселе от напитков. Пробуждение на рассвете для бега на мили не звучало заманчиво. Но она просто насаждалась легкостью в голове, пока они шли к своим комнатам. Когда они добрались до места, где пути расходились, она замерла в предвкушении. Не была готова прощаться.
Но Фордхэм нежно взял ее за руку.
— Я тебя провожу.
Ее сердце гремело в груди. Он отпустил ее ладонь, и они пошли вместе, бок о бок, напряжение гудело между ними. Она ощущала желание и одержимость, но не так, как ту. Все внутри нее не трепетало раньше от одного прикосновения. Во рту вдруг пересохло. У нее не было слов, чтобы описать свои чувства в тот миг.
Когда они дошли до ее двери, она ожидала, что он отпустит ее и уйдет. Но он замер перед ней, и на миг ей стало страшно от того, что она увидела бы, подняв взгляд. Хоть она говорила, что не боялась, что управляла страхом, глубоко внутри она еще никогда так не боялась. Она могла справиться в ситуациях жизни или смерти лучше, ведь нужно было. Но это?