— Вот, — я протянул снадобье акши. — Смажь края раны. Это ускорит заживление.
Акши благодарно кивнула и последовала моему совету. Раны стали затягиваться на глазах — девушке оставалось только направлять процесс в нужное русло.
— Нам нужно допросить Вашего кадавра, — с плохо скрываемой радостью в голосе объявил Паук.
— И не надейтесь. — Акши уперла кулаки в бока, загораживая свое имущество. — Он все равно ничего не видит.
— В его памяти могло отложиться что — то полезное, о чем он просто не помнит, — продолжал настаивать Паук, пытаясь обойти хрупкую девушку с фланга. — Если запустить поиск в его памяти…
— Вы можете его повредить, — акши вновь заступила путь настырному адепту.
— Акши Ал, — лот Хорен нахмурился, — Ваши предрассудки могут стоить жизни моим людям.
— Стойте, — я заметил, как Ал потянула из — за пояса нож, и поспешил вмешаться. — Я могу поговорить с кадавром под присмотром айвэ Ал. Возможно, мне удастся узнать что — нибудь полезное в обычной беседе. Это не должно повредить кадавру, но если я и переступлю порог приличий, она меня остановит.
Акши с подозрением посмотрела на моих спутников и нехотя кивнула:
— Только пусть они выйдут.
— Хорошо, — Игрен едва ли не силком выволок Паука из комнаты. — Мы не будем вам мешать.
Я сел на сундук напротив кадавра и взял его за руку.
— Ро, ты меня помнишь?
Тот отрицательно покачал головой.
— Ро, — девушка накинула на плечи кадавра плащ и положила ладонь ему на плечо. — Не бойся, Ро, он не причинит нам вреда. Он свой.
Ро никак не отреагировал.
Передо мной был не кадавр, а рори — адепт жизни. Отличить их от кадавров было крайне тяжело из — за специфической ауры. Аура, как таковая, является преломлением света Искры в слоях оболочки души. У рори такой оболочки не было. Только ровный тусклый свет Искры, так напоминающий ауру неодушевленного предмета. Сколько среди кадавров было рори — не знал никто. За пределами ордена Хараны существование рори считалось не более чем гипотетически возможным — только единицы выживали после пробуждения в них стихии, при этом восприятие искажалось, так что не было ничего удивительного в том, что Ро меня не помнил. Возможно, для него наше знакомство еще не состоялось или было так далеко в прошлом, что он попросту меня забыл.
— Расскажи, что произошло.
— Это был перерожденный. — Ро потер едва зажившее плечо. — Я поначалу принял его за вурдалака и попытался выбить из него душу, но я ошибся. Я его только испугал.
— Ты уверен, что это был именно перерожденный?
— Да, — Ро уверенно кивнул. — Я хорошо рассмотрел его душу, а потом спросил у некроманта, которого он убил. Парень был сильно напуган, но описал его довольно точно.
— Почему вы сразу не рассказали об этом лот Хорену?
Акши чуть помялась:
— Как бы мы смогли это сделать, не раскрывая сущности Ро? Кадавры не говорят с покойниками. Я надеялась, что встречу перерожденного сама…
— И что бы ты с ним сделала? — Я укоризненно посмотрел на девушку. — Дождиком полила? Перерожденный — это не вурдалак. Его осиновым колом не убьешь и чистой водой не напугаешь. И Ро в свои авантюры втягиваешь. Ладно, — я махнул рукой. — Есть у меня план… Идем.
Вопреки моим ожиданиям, под дверью нас никто не ждал. Выйдя на крыльцо, мы обнаружили, что все население деревушки, включая сотню лот Хорена с ним во главе, столпилось на площади. Оттуда доносилась музыка, но даже с высоты крыльца я не смог рассмотреть источник всеобщего интереса.
— Что здесь происходит? — Я с трудом протолкнулся сквозь зевак и дернул Паука за рукав.
— А ты сам посмотри! — Паук хитро прищурился и отодвинулся, давая мне обзор.
В центре площади кружилась в танце Горилика. Пестрое покрывало обвивало ее тело, подчеркивая тонкую фигуру. Принцесса танцевала, забыв, казалось, обо всем на свете. Зрелище и впрямь завораживало.
— Нулайис — с… — Прошипел я сквозь стиснутые в бешенстве зубы. Когда я просил жрицу научить принцессу некоторым женским премудростям, я имел в виду совсем не это.
— Да, ты прав, — кивнул адепт Смерти. — Она действительно похожа на мать.