«Это Бог» с замирающим от удушающего страха сердцем подумал Эбонизер. «Мы призвали самого Бога, и расплатились за грехи свои раньше срока».
Тварь, бог она или нет, из-за своих титанических размеров казалось находится всего в паре метров над тем местом, где стояли Рутгер и Эбонизер, хотя на деле ее отделяла от них пара сотен километров.
Буря из обрывков воспоминаний накрыла Уайта.
Эксперимент по поиску внеземной жизни. Попытка дать ответ вселенскому молчанию. Расчеты нового типа сигналов были безупречны, им удалось добиться невиданных ранее скорости и расстояния передачи. Любая разумная цивилизация, если она еще не обладала подобной технологией, могла легко на его основе создать свой аналог и послать ответ, который достиг бы Земли в течении дня, недели, или месяца. И ответ пришел. Разгадка вселенского молчания оказалась до смешного простой – их всех сожрал Бог. Вскоре он явился на Землю. Ему не требовались фантастические звездолеты, он проник сквозь невидимые ходы, пронизывающие вселенную словно вены. Его пир был милосердно коротким. Но он, Эбонизер, успел спастись на тестовом полигоне, где испытывали блокирующие типы энергии, а в качестве испытуемых выступали роботы, имитирующие людей. Оставалось доработать кое-какие проекты, в частности заместитель личности, и создать верного слугу, беспрекословного исполнителя. Им стал Рутгер, тоже единственный в своем роде. Когда со всем было покончено, Эбонизер… нет, Моро Грэйвс, так его ведь зовут на самом деле, вверил ему свою душу и безопасность, и сбежал в блаженное неведение, мыкаясь на самом дне жизни, лишь бы случайно не коснуться правды.
Однако даже будучи другим человеком, в глубине души Моро всегда знал – рано или поздно судьба загонит его в тупик, и тогда наступит время расплаты.
Он бросил последний взгляд вдаль, между пальцами Бога проступала непроглядная чернота космоса, вставало солнце. Лучи коснулись безжизненной голой равнины, опустошенная до состояния луны Земля встречала новый рассвет несмотря ни на что.
- Мистер Грэйвс, пора идти, ваши новые роли ждут.
Сзади возникла долговязая фигура Рутгера, сейчас он еще больше походил на Смерть, чем в тенях библиотеки. Однако Моро вспомнилась совершенно иная аналогия – доктор Фауст и Мефистофель.
- Нет, - твердо сказал он.
- Простите?
- Я больше не стану прятаться, не стану притворяться теми, кем не являюсь. Я устал. Это не жизнь. – Моро обернулся на озадаченного Рутгера и улыбнулся ему. – Ты свободен, старый друг. Я отменяю все протоколы, теперь ты сам волен решать свою судьбу. Мое время прошло. Я считал, что мой план безупречен, но сейчас я как никогда ясно вижу насколько глуп и жалок он был. Прямо как я. Пора закончить агонию.
Охваченный спокойствием, какого никогда еще не испытывал, Грэйвс занес ногу над пропастью. И шагнул вперед.
Эбонизера Уайта больше нет. Несомненно, его лучшая и последняя роль. Через минуту не стало Моро Грэйвса. Последнего человека на земле.
Бог продолжал бессмысленный пир.
Стеклянный мир
Воркмейстер полной грудью вдохнул стерильный воздух, циркулирующий по очистителям внутри защитного костюма, занес ногу и переступил порог врат. Этот маленький шаг, занявший всего несколько секунд, оставил кристахранилище далеко позади, впереди же простирался иной, едва исследованный мир, и ожидал месяц нудной, но столь необходимой работы.
Поправив перекинутый через плечо ремень контейнера-герметикона, он неспешно зашагал по тропе из стеклянного крошева, ведущей к маленькому лагерю старателей у подножья пологого холма. Стекло под шипами бронированных сапог мерзко, аж зубы сводило, с какой-то неестественной влажностью скрипело и стенало.
Тропу со всех сторон обступали громадные кристаллические образования. Одни топорщились во все стороны словно застывший во времени взрыв, иные были изогнуты под странными углами, а то и вовсе вздымались над головой широкой волной. Отполированные до невозможной гладкости слюдянистые поверхности и грани зеркально отражали все, что попадало в их владения. Тысячи Воркмейстеров сопровождали настоящего по пятам. Дующие по спирали прерывистые потоки ветра, которого он не ощущал, будучи в изолированном доспехе, закручивали маленькие вихри блестящей пыли, они вращались все быстрее и быстрее, а потом резко взрывались переливающимся облаком, пока оно оседало, процесс повторялся в другом месте, и так бесконечно. Над всем этим нависало бездонное, блеклое небо без единого облака, будто кто-то растянул до бесконечности плоский лист сероватой бумаги. Его вид всегда вызывал у Воркмейстера смутную тревогу, природу которой он затруднялся объяснить. За свою жизнь он повидал немало разных небес, но именно здешнее озадачивало некой ед ва уловимой неправильностью. Детали этой неправильности то и дело ускользали, хотя иногда ему казалось, что он всего в шаге от того, чтобы осознать их сполна. Да еще эти отражения… ему постоянно чудилось, будто за ним скользит назойливый преследователь. Периферийное зрение то и дело ловило движение - его собственное движение. В этом не было чего-то уж слишком особенного, за три предыдущих месяца можно было бы и привыкнуть, и все же он не без удивления почувствовал, что раздражен. Вот же глупость! Почему именно сегодня? Недовольно ругнувшись и вновь поправив контейнер, так и норовивший расстаться с хозяином, Воркмейстер ускорил шаг.