- Я не задержусь надолго.
На поверхности без препятствий Воркмейстер повел шагатель на полной скорости. Он уже успел забыть насколько эти машины могут быть быстрыми. Плита стремительно и окончательно закрыла весь обзор, перед его взором не было ничего, только ее черная, засасывающая чернота.
Когда дальномер показал, что до объекта осталось всего двести метров, Воркмейстер остановил шагатель, он решил идти пешком, чтобы получше осмотреться по сторонам. Отключив нейроприводы от костюма, он некоторое время сидел, уставившись в одну точку по ту сторону защитного стекла. Наконец наваждение спало, Воркмейстер быстро проверил атомный расщепитель, закрепил его за спиной, и распределил пять запасных батарей в разгрузочные ячейки брони, и решительно выбрался наружу.
Местность вокруг монумента сильно отличалась от всего, что до этого Воркмейстер, да и кто-либо еще, видел в Витруме. Поверхности здесь были идеально гладкие, не уступая в этом настоящим зеркалам, формы правильные, без природной хаотичности. Словно долину, в которой стоял обелиск старательно и аккуратно выпиливали чем-то немыслимо острым, но при этом не оставляющим царапин и сколов. Тут и там из земли поднимались кубические образования разной высоты, отражающие все с неестественной четкостью. Со всех сторон Воркмейстера окружали собственные отражения, шагающие во все стороны, словно в зеркальном лабиринте. Некоторые из них зависали, разваливаясь на несколько частей, иногда просто замирали, глядя ему вслед как живые.
Тень монументальной плиты сгущалась, а впереди постепенно начало разгораться алое зарево, замеченное им еще издалека. Оно шло из самой земли, окутывая стеклянные поверхности жидким огнем.
Эксплоратор ни на секунду не прекращал съемку, пытаясь запечатлеть все на своем маршруте. Он не сразу заметил, что дыхание вырывается через раз, отдаваясь в ушах будто эхо.
Воркмейстер выдохнул и остановился. От монумента его отделяли жалкие полсотни шагов. И настоящий риф Гиперрана, окруживший титанический обелиск плотной стеной. Воркмейстер попытался представить себя со стороны и содрогнулся. Он увидел себя песчинкой перед непостижимой бездной, обретшей физическое воплощение, но при этом сохранившей бесконечную глубину. Черная поверхность поглощала все, даже яркое зарево Гиперрана тонуло в нем без следа. А такого количества кристаллов Воркмейстеру до этого видеть не доводилось. Причем некоторые были настолько высоки, что уподобились гротескным ломанным деревьям из стекла, возвышаясь на два человеческих роста.
Достав компактный атомный резак, Воркмейстер начал прорезать тропу к плите. Все ближе. Ближе.
В странном оцепенении он сидел почти вплотную к монументу на стеклянном кубе, окутанный красным пульсирующим светом, и размышлял. Сколько времени уже прошло, он не знал, не проверял хронометр с тех пор, как начал сканирование и изучение плиты. За эти неведомые часы он узнал о ней ровно столько же, сколько знал до этого. Ничего.
Плита была всем и ничем. Она была материей и местом. Была стеклом и пустотой. Она была возможной и невозможной. Настоящее сокровище для пытливого ума и горькое разочарование для того, кто хотел знать все здесь и сейчас.
Воркмейстер сидел и пытался понять, что все это могло бы значить, но на ум ничего не приходило. Все его знания в физике, геометрии, теории пространств оказались бесполезны. Но, в конце концов, чего еще он ожидал, что придет и разом решит все загадки? Это иной мир, Сторона, где возможно все. И все же… раньше даже в этом невозможном прослеживались знакомые законы и порядки. Конечно, может когда-нибудь позже эксплораторы открыли бы врата в мир сотканный из снов, да и магию они уже видели в Мраксе и не только, правда и она в каком-то роде была лишь манипуляцией с временем, пространством и материей, да, невозможной на Земле, но какая разница?
Воркмейстер знал, что сделал все, что мог. Он обещал Лизаре, что уйдет сразу, как только сделает возможное, и все же… не мог уйти. И было непонятно, уязвленная поражением гордость не отпускает его, или же сам монумент, тьма которого, заполоняющая все перед глазами, словно он падал в бесконечную пропасть, приковала к себе взгляд.
Даже сигнал интеркома не сразу вывел его из оцепенения. Судя по всему, механический пульс вызова звучал уже какое-то время, а он попросту не обратил на него внимания. Воркмейстер нахмурился и поспешно активировал обратную связь, при этом отведя взгляд в сторону от тьмы. Разрыв зрительного контакта с монументом мгновенно вернул ему ясность мыслей, до этого окутанных туманом, тяжелым и вязким, не дающим сосредоточиться.