- Его вы собираетесь мне показать?
Хозяйка кивнула.
- То, что вы увидите, может показаться вам странным и даже чудовищным. Я прошу вас, Даррен, сохранять хладнокровие и спокойствие, присущее истинному джентльмену. Не пытайтесь бежать ни при каких обстоятельствах. Пока что есть шанс отказаться, когда же мы спустимся вниз… - фраза многозначительно повисла в воздухе.
Любопытство взяло надо мной верх полностью, теперь ни о каком отказе с моей не могло быть речи, даже весьма зловещее предупреждение не заставило меня задуматься об обратном.
Лестница закончилась еще одной железной дверью - близнецом той, что осталась сверху. Мисс Фенфанг нажала незаметный моему глазу тайный переключатель, дверь со скрежетом скрылась в стене. Я ожидал увидеть… сам не знаю, что, на самом деле. Помещение, открывшееся моему взору, представляло из себя небольшую комнату, задрапированную красным бархатом в строчках мелких черных иероглифов, от них рябило в глазах. В закрытых толстым стеклом нишах ярко пылали голубые газовые огни, их источник был неясен, они словно парили в воздухе, света вполне хватало, чтобы не оставлять места мраку. А посредине стоял длинный стеллаж, накрытый белой тканью. Что бы не хотела показать мне хозяйка, оно находилось именно там. Рядом пристроился небольшой столик с толстой пачкой белоснежной бумаги и чернильницей. Неужели Фенфанг настолько верила в мое согласие, что приготовила все заранее?
- Смотрите же, - тонкая рука сдернула покрывало.
Я невольно отшатнулся прочь. С полок на меня смотрели десятки лиц, искаженные гримасами боли и агонии. Распахнутые в ужасе глаза, открытые в немом крике рты, сведенные судорогами мышцы. Сперва мне показалось, что это настоящие головы, однако приблизившись понял, что со мной сыграла злую шутку тонкая работа скульптора и искусная покраска, придававшая им невероятно реалистичный вид. Каждое лицо было уникально, одинаковых черт не попадалось ни у одного. Некоторые явно изображали азиатов, другие европейцев, каждому фенотипу нашлось место.
- Что это такое? – выдохнул я.
- Те, чьи истории вы должны записать, - просто ответила Фенфанг.
Внезапно одна из голов моргнула и вперила на меня взгляд немигающих глаз, губы зашевелились, силясь что-то произнести. Кажется, я вскрикнул и осел на пол. В отчаянье я взглянул на хозяйку, она стояла с совершенно невозмутимым видом.
- Все они слепки с настоящих посмертных лиц, - ее пальцы с нежностью скользнули по щеке ожившего лица, - каждый умер невероятной, ужасающей смертью, пережив перед этим удивительные события и кошмары. Они хотят быть услышанными, иначе им не обрести покоя.
Я поднялся, отряхивая брюки. Страх отошел на второй план, сменившись интересом, хотя он заметно граничил с трепетом на грани паники.
- Это невероятно! – Сдавленно прошептал я. – Здесь какой-то фокус, трюк? Они механизированные?
- Нет, все по-настоящему. Никаких дешевых ярморочных розыгрышей.
- Но как…
- Не суть. Мертвые заговорят в последний раз. Я выбрала вас проводником их слов. Ровно двадцать девять голов в коллекции. Ровно двадцать девять историй. Записывайте. Записывайте все, возможно вы услышите вещи, которые даже не сможете понять, но это не важно. Важно лишь, чтобы истории лиц услышали. Через определенные промежутки времени Яозу будет приносить вам еду, так же, вы вольны перемещаться по дому, когда устанете. Одно я вам запрещаю – открывать занавески в зале. Даже не думайте об этом, иначе пожалеете, Даррен. Об остальном не беспокойтесь. Приступайте, я не буду вам мешать. И вот еще, вы вольны писать как от первого, так и от третьего лица, на ваше усмотрение.
Госпожа Фенфанг вышла из комнаты, вскоре ее шаги затихли наверху.
Кое как подавив дрожь в руках, я взялся за перо, и тогда передо мной открылся ужасающий, но странно притягательный мир, полный кошмаров и страданий.
Токийский Потрошитель
Занимает ли вас красота и эстетика человеческого тела так же, как она занимает меня? Может вы, как и я, любовались случайным человеком в метро, чьи черты лица невероятно органично сочетаются друг с другом, рождая поистине прекрасное зрелище, достойное быть увековеченным если не на полотне, то хотя бы на фотографии? Восхищались изяществом гибких пальцев, столь идеально завершающих аккуратные ладони длинных рук. Чувствовали восторг от стройной талии и груди, будто созданных талантливым скульптором, вложившем всю душу в свое творение? Но не вызывают ли у вас жалость бедняги, собранные природой без малейшей любви и старания, обреченные носить свои дефекты до конца жизни? Мне их жаль. Я знаю, каково это, каждый день смотреть в зеркало, проклиная отражение в нем.