Юмико наконец заметила, что я смотрю на нее и с улыбкой помахала рукой, после чего сделала двойной «peace». Я улыбнулся в ответ.
Через полтора часа мы были у меня дома.
Правую от стола стену занимало ростовое зеркало, отражающее всю комнату, в которой расположился мой приют красоты. Увы, но само помещение вовсе не являлось эталоном эстетического вкуса. Голый серый кирпич, грязный бетонный пол. Единственным украшением служили развешенные тут и там плакаты и фотографии visual-kei исполнителей, в том числе меня самого и моей бывшей группы. Совершенные, застывшие лица смотрели со всех сторон, освещенные белым светом потрескивающих дневных ламп. Видеть себя среди этого пантеона было невыносимо больно и приятно одновременно. А еще странно. Каждый раз, взглянув на плакат, я испытывал странное чувство раздвоения, – человек, изображенный на глянцевой бумаге был мной и в то же время не мной. Между нами жизнь провела невидимую черту. Он остался в прошлом, а я стоял здесь, в грязном подвале нашего старого фамильного дома.
На мне был одет черный фартук поверх замысловатой сценической одежды, хранимой мной из сентиментальных чувств, а внешность скрывала чудесная фарфоровая маска. Холодная и мертвая, не способная выразить никаких эмоций. Но если бы только Юмико могла видеть, что я чувствовал на самом деле. Мои губы горько кривились, когда я в уже какой раз разглядывал ее одутловатое личико, с коротким, узким подбородком и вздернутым, слегка похожим на пятачок носом, а в глазах появлялось сочувствие, стоило только мне бросить взгляд на ее покрытые шрамами плечи и некрасивые руки, одна из которых была как минимум на несколько дюймов длиннее другой. Это требовало немедленного исправления.
Девушка смотрела на меня с ужасом, не в силах даже пошевелиться. Впрочем, она и не смогла бы – руки и ноги я привычно закрепил кожаными ремнями. В их надежности можно было не сомневаться.
Плавно проведя ладонями от ее плеч до лба, я со вздохом отстранился. Ах, Юмико. Милая Юмико. Скоро твоим мучениям придет конец. Пора начинать процедуру. Еще один несчастный обретет счастье. Больше не будет ни насмешек, ни презрительных взглядов. Но сперва подошел к стоящему на одном из столиков ноутбуку, подсоединенному к паре колонок и выбрал музыкальную композицию. Ту же, что и много раз до этого – «Room Of Angel» Акиры Ямаоки. Чарующий, многогранный голос Мэри Элизабет Макглинн мягко окутал помещение: «Ты здесь лежишь безмолвно предо мной. Твои слезы для меня не значат ничего…».
- Не бойся, Юмико, - шепнул я на ухо прикованной девушке, - я знаю, что ты чувствуешь, но я могу исправить все. Ты вновь будешь улыбаться, верь мне.
Она ничего не ответила. Потеряла сознание.
В очередной раз я провел кончиком пальца по нарисованным на ее лице и теле линиям, отмечающим самые явные несовершенства. Начать я решил с зубов, оставив внешние места на потом. Ох, эти зубы! Они уже давно не давали мне покоя, наконец-то я могу ими заняться! Для стоматолога дело безнадежное, но для меня это не проблема, мои методы куда эффективнее. Главное выбрать правильные инструменты. Разглядывая зубы Юмико, я решил, что в этот раз мне понадобятся клещи и шлейф-машинка. Выступающие далеко вперед стоило вырвать, а средние просто стесать. Вставив в рот бессознательной Юмико распорки, я начал творить. Меня мгновенно охватил азарт созидания, я чувствовал, что и как нужно изменить, что исправить. Перед внутренним взором я уже видел готовый результат. Все остальное сродни написанию музыки. В голове ты слышишь отголосок завершенной композиции, чувствуешь ее, остается лишь пройти путь к ней, поставив все на свои места. Так и здесь - я писал музыку красоты, а тело бедной Юмико служило мне инструментом.
Почти неделю я ждал этого момента, с тех пор как привез ее к себе. Мы ужинали и болтали обо всяких отвлеченных вещах. Юмико оказалась фанаткой visual-kei, и даже вспомнила мою группу, еще в ресторане приглядывалась ко мне, стесняясь спросить напрямую, не имею ли я отношения к ней, ведь мое лицо кажется ей таким знакомым... Похоже, Юмико был в полном восторге. Она оказалась забавной девушкой. Так жаль, ее губила нехватка проклятой красоты. К счастью, ей повезло встретить меня.