Он схватил меня за запястье, когда я собралась вытащить попавший осколок.
— Ты хочешь лишиться одного? — А когда скорлупа случайно попала в тесто, он вылил всё в раковину и начал с самого начала.
Он взял всё на себя, повторно отмеряя сыпучие ингредиенты, вбивая масло в растопленный шоколад, растирая, смешивая, добавляя ваниль, даже не отмерив, сминая орехи рукой. Он определенно знал, что нужно делать.
— Плохо, что ты хочешь стать врачом, — сказала я. — Ты был бы отличным шеф-поваром.
— Я не собираюсь становиться врачом. Я хочу заниматься исследованиями.
— Исследованиями, — с удивлением повторила я. — Просто интересно, почему ты хочешь похоронить себя в лаборатории? Ты такой общительный. Даже Сэмми ты нравишься, хотя он едва ли любил кого-нибудь.
— Сэмми чудесный ребенок, — ровно сказал он, фокусируясь на разравнивании теста по двум противням, снова и снова разглаживая его. Я почувствовала, что сказала что-то неправильно, но не знала, что именно. Когда Джексон поднял глаза, его лицо было ровным. Ничего не выражало. Снова. Он сменил тему. — Давай отправим это в духовку.
Я начала убираться, пока он делал глазурь. Когда таймер прозвенел, он показал мне, как проверить степень приготовления и заявил, что противни готовы к мытью.
— Сядь, — приказала я. — Я закончу уборку. С этим я справлюсь.
— Если ты так настаиваешь, — сказал он. Он раскатал рукава и сел так, как сидел, когда я впервые увидела его — откинувшись назад, его вытянутые ноги заняли половину кухни.
— Как скоро нужно будет поливать все глазурью?
— Дай шоколаду несколько минут, чтобы растаять. Кстати, это называется ганаш. Шоколад и сливки смешанные вместе.
— Ладно, — сказала я, — сейчас ты просто хвастаешься.
Искренняя улыбка, теплая и расслабленная. Как тогда, на чердаке.
— Кто, я? — сказал он. — Да никогда.
Я засмеялась, и в этот момент вошла мама. Её губы были сжаты; она была раздражена.
— Сара, я видела тебя, когда ты бежала по тропинке, собираясь сбежа… — Она оборвала саму себя и подошла ближе, рассматривая меня. — Боже, как ты умудрилась размазать муку по всему лицу?
— Ты ищешь Сэмми? — с надеждой спросила я.
— Нет. Я искала тебя. Сэм уехал в Аннаполис с твоим отцом этим утром.
— Этим утром? — озадаченно повторила я. — Ты же говорил, что… — я повернулась к Джексону.
Но он уже двигался по направлению к двери.
— Я вернусь позже и покрою глазурью оба противня, Сара. — Он выскользнул.
Я повернулась к маме.
— А почему они не дождались меня?
— Сегодня мне нужна была твоя помощь.
— А что мы будем делать? — осторожно спросила я.
— У нас была встреча с планировщиком, поставщиком продуктов и дизайнером торта. Но они ушли тридцать минут назад.
— Прости, мам, — сказала я, изо всех сил пытаясь выглядеть раскаивающейся, а не радостной.
— Ну да, конечно. Не важно. Сейчас тебе нужно подготовиться к поездке в Аннаполис. Смени одежду. Причешись. И не могла бы ты воспользоваться блеском для губ и помадой, пожалуйста? Мы пытаемся произвести хорошее впечатление в округе.
Я стояла, чувствуя себя не в своей тарелке, в миллионный раз пытаясь понять, слышит ли мама саму себя, когда говорит подобные вещи, или это происходит бессознательно. Она вышла, позабыв обо всем.
В том смысле, я понимала, что разочаровываю её. Я не могу быть похожей на неё. Я не такая красивая. Не шикарна. Не гениальна. Но знаете что? Я хотя бы стараюсь быть приятной.
Что тоже не похоже на неё.
Может быть, она просто не понимает, что у людей вообще-то есть чувства. В отличие от неё.
Я медленно поднималась по лестнице, попутно пытаясь сообразить, каким образом девушка, которая нарисовала те восхитительные картины в сундуке на чердаке, превратилось в мою маму.
Я открыла дверь своей комнаты и остановилась. Постель была застелена. Моя одежда не свисала с кресла. И было ещё кое-какое отличие…
Стены. Цветочный рисунок был только частичным.
Я услышала какое-то движение.
Часть меня просто хотела развернуться и уйти прочь, но другая часть этого не желала. Мне было нужно увидеть того, кто скрывался с другой стороны кровати.
Девочка с русыми волосами сидела на полу, подвернув ноги под себя. В левой руке она держала палитру с красками. Кисточкой в правой руке она рисовала мальву, плетущуюся по стене, с распустившимися цветами и листьями.