Катерина молча смотрела в окно. Разве она имела право указывать подруге, как надо жить и с кем встречаться. Вон Машка на юге взяла и влюбилась в Диму. А Катя целый месяц провела с Вадиком и ни в одном глазу. Она однолюб, у нее в мыслях только Губкин. А у Губкина в голове – Машка. Он тоже однолюб. Ну и как его можно влюбить в себя? Разве такое вообще возможно? Из них реально получилась бы хорошая парочка! Два однолюба, и оба влюбились не в тех, в кого следует.
– Катюш, Димка меня замуж зовет. Мы всего два месяца знакомы. Наверное, рано еще, – Маша немного успокоилась, и от бушующей львицы не осталось и следа, – но, знаешь, я готова прямо сейчас. Мне бы только с Губкиным разобраться. Я же его практически своим мужем считала. Официальный штамп – это был чисто технический вопрос. Но все изменилось.
Лебедева промолчала, даже не повернула головы.
– Сейчас Губкин меня раздражает, – Маша тяжело вздохнула, – ну что он, как приклеенный ко мне? Ну видит же, что у меня к нему уже ничего нет. Ну хоть бы обиделся, поссорился со мной. Так нет! Он всегда заботливо спрашивает, что не так. Почему я изменилась. Я раньше его жалела, обидеть боялась. Да и дом наш сплошной гадюшник – все всё обо всех знают. Стоит мне появиться с Димоном, сразу такая волна пойдет! Лучше, если Макс к ней будет готов. А уж тетя Надя-то будет рада…
Лебедева сидела, задумавшись, всё также глядя в окно. Когда Маша замолчала, она не изменила ни позы, ни выражения лица. Катерина думала о себе, о Максиме, о Манюне. Что она в самом деле так переживает из-за разрыва Маши и Максима? Как мама говорит, что ни делается, всё к лучшему. Может, действительно, настало её время?
– Мы с Пинчуком месяц встречаемся тайком в обеденные перерывы, по выходным. Я не могу его пригласить к себе домой, гуляем, как бездомные, – Маша, сложив руки на столе, медленно покачивала головой из стороны в сторону. – Сегодня еду к нему знакомиться с родителями. – Маша обеими руками с силой повернула Катино лицо, заставив ее посмотреть на себя, – ты слышишь? Я так больше не могу! Я скоро Губкина ненавидеть буду. Иногда мне кажется, я с таким наслаждением сообщу ему, что у меня другой! Надо только собраться духом.
В сентябре начались занятия в институте. Машка, сказавшись приболевшей и сильно занятой, не выходила гулять и не подходила к телефону. Первые два дня тетя Люба мужественно держала оборону от Максима. Когда он приходил, она говорила шепотом, что дочь легла спать пораньше. На третий день Любовь Никифоровна категорически отказалась врать и предложила дочери самой поговорить с парнем.
Несмотря на боевой характер и психологическую поддержку Дмитрия, Манюня так и не решилась говорить с женихом с глазу на глаз. Она заперлась у себя в комнате и позвонила ему по телефону. Услышав Максима, девушка напряженным механическим голосом выпалила заранее приготовленную фразу: «Макс, прости меня. Но мы не сможем больше встречаться. У меня есть другой парень. Я искренне пыталась сохранить нашу любовь, но ничего не получилось», – и сразу же положила трубку. «Всё», – выдохнула Манюня. Ей было все-равно, как отреагирует отвергнутый парень. Главное, больше ей не придётся врать. Все точки были расставлены.
Сердце скакало по всей груди Манюни как бешеное. Не в силах сидеть в комнате, она пошла на кухню попить чай, но руки тряслись так, что горячая жидкость выплёскивалась через край чашки. Мама, видя состояние дочери, достала какую-то таблетку и дала ей, чтобы помочь успокоиться. Дочь пару дней назад рассказала им с отцом про свою новую любовь. Родители не знали, что посоветовать любимой девочке. Но в одном оба были единодушны – они категорически отвергали обман.
***
Максим не стал перезванивать ни сразу, ни через неделю, ни через две. Сообщение любимой не оказалось для него ударом грома среди ясного неба. Нечто подобное он ждал, правда, не предполагал, что всё случится по телефону, вот так резко и категорично. Обиднее всего было выступать в роли идиота. Макс несколько раз предлагал Машке объясниться, но она не хотела. Она банально обманывала его. Парень же искал причину в себе, окружал девушку ненужными ей нежностью и любовью. За что она так с ним? В нем бурлили боль и злость. От распиравших чувств Максиму не сиделось на месте, хотелось все крушить.