- Наверное, книга вам понравилась, раз до сих пор не вернули, - резонно предположила я.
- Нет. Дело не в этом... - Жанна явно не отличалась особой тактичностью, - а в том, что на обложке записан ваш телефон, и Эля говорила так много хорошего о вас, что я подумала, может быть, хотя бы вы сможете нам помочь.
Я не стала акцентировать внимание на уничижительном "хотя бы", хотя, пожалуй, и следовало бы сделать это, но все-таки важнее было помочь Эле, а не преподать урок вежливости ее сестрице, которая, по слухам, не отличалась особой воспитанностью.
- Случилось... - звонившая громко набрала в легкие побольше воздуха и также громко выдохнула. - Эля... Мы в таком ужасе... Она попала в рабство. Ее держат взаперти в каком-то подвале, и она давно не отвечает на наши звонки... Ее как будто зазомбировали. Мы не узнаем свою сестру.
- В какое рабство? - остановила я монолог Жанны. - Кто и где держит Элю взаперти?
- Я не знаю, но она несколько раз говорила о какой-то двери, в которую можно войти, но нельзя выйти.
- Двери?
Некстати, а может быть, кстати, я вспомнила дверь на картине в доме Эли.
- У нее в доме была картина... На ней была дверь...
- Да при чем здесь картина? - прервала меня Жанна. - Эля попала в рабство, а вы о какой-то картине.
- Да о каком рабстве вы говорите?!
- Да, трудно представить, что в нашем двадцать первом веке такое возможно, но, поверьте, это именно так. В этом замешана какая-то секта, а управляет ей мошенница Ветрова. Да-да, та самая чиновница из администрации, а на самом деле она черный риелтор, нет на нее управы. Куда только не обращались. Я, уж поверьте, и до президента дойду, если надо. У меня и все документы есть. Давайте встретимся с вами, я их все вам покажу.
- А в полиции вы их показывали?
- А то! Говорю же, куда только не обращались. Мы уже не знаем, к кому обращаться. В полицию, прокуратуру - все бесполезно, газеты, телевидение - никто не хочет связываться с Ветровой. Вся надежда на вас. Больше у нас не осталось никаких контактов друзей Эли. Она порвала со всеми.
Эля без друзей - такое и представить было невозможно, так что я на всякий случай даже уточнила та ли сестра и той ли Эли Радченко мне звонит.
- "Виолетта" - это ведь ваш салон?
- Да. Был мой, но уже полгода как его нет. Так вот Эля порвала с родными, друзьями, дети полуголодные и все время повторяет, что мы все в неоплатном долгу перед Ветровой, молиться на нее должны. Вы представляете?
- Не представляю, - никак не укладывалась в голове подобная информация. - Эля... Она же такая общительная. Я видела ее полгода назад, летом, и она не показалась мне похожей на сектантку. Такая же улыбчивая, как всегда, в окружении своих учеников и других детей, которые пришли на праздник. Или тогда она еще не была в секте?
- Была, - с голосе звонившей уже явно сквозило отчаяние, - это продолжается уже несколько лет, но когда она с детьми, она прежняя, солнышко, как ее мама называла. Младшая, самая любимая из трех сестер. Эля-Солнышко. И Эля ее обожала. "Мамусик, говорила, - это всё". А теперь такими словами на нас, каких мы от нее никогда не слышали даже, а недавно говорит, не лезьте не в свое дело, знать вас больше не хочу.
Бывшая владелица "Виолетты" всхлипнула.
- Давайте встретимся, когда и где вам удобно, и я вам все расскажу, покажу документы, - повторила она.
- А чем я могу вам помочь? - недоумевала я.
- Вы не могли бы встретиться с Элей, поговорить с ней, узнать, что происходит? - осторожно, как будто шла босиком по битому стеклу, попросила женщина. - Но пока ей не звоните. Понимаете, самое ужасное, что она не считает себя жертвой, думает, что все делает правильно, отписала Ветровой дом.
- А где же она сама сейчас живет?
- Не знаю. Какое-то временное жилье, снимает где-то коморку, но нас туда ни под каким предлогом не пускает. Может быть, вас пригласит в свой дом изгнанников?..
Женщина вздохнула.
- Давайте встретимся и подумаем вместе, как помочь Эле... Пожалуйста...-
голос бизнес-вумен стал жалобным и каким-то тонким, как у обиженной девочки.
Конечно, я могла бы сказать, что уже два месяца веду затворнический образ жизни и, по сути, живу на границе миров, причем, реальный меня интересует, похоже, меньше, чем тот, в котором я встречусь с Сашей.
Но я не стала этого говорить. Мне показалось вдруг, что, действительно, именно я и смогу, возможно, помочь Эле.
Я это именно почувствовала, как будто меня коснулась крылом какая-то невидимая птица, и почему-то я точно знаю, она прилетела от Эли.
20
С Жанной мы договорились встретиться в столовой при институте менеджмента, где сестра Эли читала какие-то лекции.
Столовая служила одновременно выставочным залом.
Я совсем немного опоздала. Жанна по всей видимости отличалась большей пунктуальностью, потому что она уже вовсю рассматривала картины и так увлеклась, что не заметила, как я подошла сзади.
- Здравствуйте, вы, наверное, Жанна, - обратилась я к единственной на тот момент посетительнице выставки-столовой - пышнотелой женщине в элегантном черном платье в мелкий ярко-розовый горох, дополненном фактурными, тоже ярко-розовыми, текстильными бусами.