Комиссар не уловил сарказма и гневно отозвался:
– Осторожнее, товарищ, вы и так под угрозой ареста!
– И вы следите за речью, комиссар. Трусливая писулька доносчика может и позволяет вам войти в чужой дом, но не даёт повода оскорблять присутствующих и оставаться здесь лишнюю минуту. Если вы закончили – будьте добры, покиньте нас! – Капитан указал на двери. Рябинин не слышал его, он вперился взглядом в сжавшуюся от страха Ивонет.
– Ваша спутница – уроженка Германии? – ладонь красноармейца легла на кобуру.
Словно иголка, протыкающая мыльный пузырь, эта фраза взорвала спокойствие хозяина дома.
– Я велел вам убираться, извольте подчиниться приказу! – рявкнул Капитан и настойчиво потянул женщину себе за спину.
— В записке упоминалась возможность присутствия вражеского агента. – задумчиво произнёс комиссар, опустив глаза в пол.
Справившись с защёлкой, он взялся за рукоятку пистолета:
– Я объявляю эту женщину арестованной!
– Товарищ комиссар Красной Армии, извольте немедленно извиниться за грязную клевету! – голос Капитана в ответ прозвучал далёким громовым раскатом. – Или я поступлю с вами, как с тявкающим бродячим псом, не способным ответить за своё тявканье!
Рябинин поднял глаза. В его сторону смотрела маленькая угрожающая точка – дуло офицерского «Нагана».
- Не посмеете! Это измена, расстрел на месте, без трибунала! – голос комиссара не дрогнул, но рука остановилась, удерживая вынутый пистолет на уровне живота. – Вы тоже арестованы, капитан! Не заставляйте меня применить силу!
Присутствующие замерли, повисла нервная тишина. Казалось, в зале остались только два офицера и беззвучно плачущая Ивон. Стрелка огромных напольных часов начала движение от пятьдесят девятой минуты одиннадцатого к полуночи.
- Капитан, ты за царя?! – выкрик комиссара эхом врезался в зеркала и бокалы на столах.
Офицер опешил, собрался ответить и согнул руку, держащую револьвер. Лицо Рябинина покраснело от напряжения, а рука хлыстом метнулась вперёд. Всполохи вырвались из двух стволов почти одновременно. Комиссар промахнулся. Выстрел Капитана был безупречен.
Часы пробили в первый раз. Тело Рябинина с маленьким отверстием на груди рухнуло на спину, фуражка покатилась по паркету. Пробило во второй – из уст Ивонет выпорхнуло тихое: «A<…>, жжётся!» Она отняла от талии ладонь, в ярком освещении блеснувшую алым, и опустилась на пол. На третий удар солдаты суетливо выстроились шеренгой, щёлкая затворами, некоторые гости вынули пистолеты. Закричали женщины. С четвёртым — грянул гром.
Меньше, чем за минуту, всё было кончено. Очередным выстрелом Капитан уложил солдата, не успевшего довернуть ружьё, и остался последним стоящим на ногах. Левая рука повисла окровавленной плетью, на ней не хватало мизинца. В осколке зеркала виднелось кровоточащее ухо и алое пятно на бедре.
Офицера спасло только то, что они с Ивонет оказались в стороне от линии огня. Три десятка тел лежали на полу в увеличивающихся лужах крови, не шевелился никто. Убранство всего нижнего зала было уничтожено, витрины и зеркала разбиты, досталось даже люстрам.
Капитан встал на колено рядом с возлюбленной, приобнял, и погладил заплаканное испуганно-удивлённое лицо. Ивонет только шепнула: «Не оставляйте меня…» – и повисла тряпичной куклой в его руках.
С одиннадцатым ударом мужчина осторожно оставил тело на полу и встал во весь рост.
- Не оставлю, никогда! – тихо произнёс он и поднёс револьвер к виску. Я хотел закричать, но не мог. Капитан сделал это вместо меня, яростным львиным рёвом. Гром грянул снова. Последнее, что я услышал посреди застывшего, мёртвого зала – пробило полночь.
***
Сознание вернулось одновременно с ударом уже знакомой боли в голове. Я всё ещё стоял рядом с Капитаном. Он отвернулся и прошёл к ближайшему зеркалу. Пальцы призрака провели по пыльной поверхности и на осколке стекла остались нечёткие буквы.
«Ивон не услышала те слова. Поэтому мы заперты здесь, немые души, лишённые покоя, а она – и вовсе лишь тень памяти той ночи. — Капитан смотрел на меня в отражении, рука выводила новые слова. — Вы - не первый гость в этом доме, но первый свидетель несчастья. Первый, кто не устрашился и принял мою ладонь. Молю: помогите нам! Скажите ей!»
Не оборачиваясь, он указал на пятно на полу. Сказать? Но разве это сработает? Придётся попытаться, раз уж я разговариваю с призраками, хуже не будет. Видел бы меня мой лечащий врач, ох… Кивнув, я присел к пятну, стыдясь чудаковатости своего поведения, тихо сказал:
– Он не оставил вас, фрейлин Ивонет и не забыл! До конца и даже после!
Всё произошло бесшумно. Когда Капитан обернулся, к нему уже бросилась хрупкая прозрачная фигура. Двое долго стояли, обнявшись, склонив головы друг к другу. Первой в мою сторону посмотрела женщина. Её глаза теперь не блестели, но улыбка была совершенно та же, что я видел четверть часа назад в памяти призрака. Кажется, она плакала. Лицо Капитана сияло так, будто он одержал победу в жестоком и долгом сражении.