Да, забыл совсем сказать, что на бумаге с "Голубком" отчётливо проступали кое-какие другие характерные для туалетов рисунки или я бы даже сказал - инстолляции. Выведенные отнюдь не рукой, как вы подозреваете и не перьевой ручкой. Однако это ни сколько не преуменьшало триумфа искусства в одной отдельно взятой туалетной комнате.
Наружу же рисунок выполз благодаря Марэнте, которая в то время работала в "Алхементе Статс Блад" маленькой корреспонденткой уличных новостей, перед тем как получила контракт на Шестом канале Питерского телевидения.
Марэнта мне грит на какой-то выпивалке-бухалке: - Давай я эту историю твою в газете пропечатаю, может найдется какой-никакой покупатель завалящий.
Я грю:
- Давай!
В субботнем номере напечатали фотографию с произведения искусств, пышущего непристойно сильной энергией, а Марэнта нарасказала такого славного обо мне, что я сам себя в туалете за всё это хорошее, в тайне от жены, в тот вечер сильно полюбил вот этой самой правой, нежной рукой.
Имя, правда, моё в статье было вымышлено, адрес не указывался. Типа того что, дескать, мол, всё окей, звоните, присылайте все вопросы в редакцию "Алхементе Статс Блад" Марэнте дэ Моор, великой журналистке всех времен и народов.
Сразу на следующий же день начались звонки в редакцию от частных лиц и компании с просьбой о возможной покупке. Статью перепечатал национальный "Дэ Тэлеграф", дело получило широкий резонанс в узких заинтересованных кругах. Если бы Марэнта выдала тогда моё имечко, то рожа моя радужно-фиолетовая не сходила бы с главных полос газет и журналов, потеснив рожи великой и могучей Королевской семьи.
Предлагаемая цена начала зашкаливать за четыре тысячи гульденов. Как раз хватало на наш с Машкой билет в Шанхай, Земля, Солнечная Система. Но ушлая Марэнта посоветовала подержать наживку подольше. И точно, однажды крупная рыба клюнула.
Народная журналистка прилетела на всех порах однажды поздним вечером ко мне в студию на Адэлаарсвэх 31, хлопнула стакан моего портвейна со стола, плюхнулась на мой мягкий стул и тупо уставилась мне в добрые глазки.
- Микха! Эту картинка хочет купить прынц. Прынц Вильям-Александр. Инкогнито. Но сначала он хотеть сделать ДиЭнЭй тэст. То есть это, как это - ДНК пробу.
- Ты чо сдурела что ли, Марэнтушка? Зачем ему мой ДНК? Он что, больной что ли?
- Ты сам больной, как это - ни ума, ни фантазии, вот. Зачем ему твой ДНК, ему Пикассо ДНК проверить надо. Чтобы убедиться, что произведение подлинный.
- Как же он проверит то его?
- Ты же показывал мне этот бумага. Там же его какашка есть по чуть-чуть. По этот какашка он его и проверит. У него дома есть немного картинок Пикассо, он там одну графику пальцем писал, там возможно найти настоящий ДНК. Он с какашка сравнит и всё окей. Согласен?
Цену он дает почти такую же, пиать тысяч, но
говорит, что рад будет с нами познакомиться
поближе. Майк! Мы долшни соглашаться! Он
оттягиваться любить. Говориат, классный он весь
такой парень, не женатый.
- Поближе, говоришь? Кхэк!
ЦИТАТА (к месту)
" - Павлины говоришь? Кхэк!"
Тов. Сухов
"Белое Солнце Пустыни"
Марэнта ускакала на своём лесопеде "Олд Дачмэн" в свою комнатушку в район Сафатистраат, а я достал из глубоких штанин дубликатом бесценного Голубя и принялся долго его рассматривать. И так мне вдруг жалко этот клочок бумажки стало, что я (вот такой я слабак) даже расплакался. Через столько испытаний этот рисунок прошел со мной, столько натерпелся, совсем как эта медвежья шкура под моими ногами, совсем как эта моя первая английская книжка "Аэропорт", совсем как жена моя Манечка, (да будь она неладна со своим "Гденьги! Гденьги!!").
Куда ж я тебя брошу-у-у-у, да в какие руки-и-и-и!
Пусть даже и прынца. Нет, Дорогая моя Бумажка, не отдам я тебя никому во имя присно и во веки веков!
Ну что я, ни художник что ли!
Взял я свою ручку перьевую, чернила черные фабрики "Радуга" еще совковского года выпуска, (ой!!!, сколько с ними я фальшивых еврейских свидетельств о рождении понаписал для беженцев из Совы, можно добрую половину Голландии смело расстреливать за не кошерную кровь) и принялся за работу всей моей жизни.
Перво-наперво выставил раму со стеклом из невысокого голландского окошка, поставил на спинки двух корявых стульев. Потом подвел под них лампочку настольную и включил свет.
Кусок дешевой, по пятьдесят голландских центов за четыре рулона, туалетной бумаги, предварительно смоченной в воде и высушенной над газовой горелкой, легко заменил советскую бумагу первого сорта времен Брежнева Леонида Ильича.
Наложив этот кусок на оригинал, сквозь прозрачный стол можно было легко перевести Советского голубка на новую Голландскую поверхность. Затем легкое прикосновение скальпеля позволило мне отскоблить немного оригинального Пикассовского вещества с не менее оригинальным ДНК. Немного размочил его в воде колонковой кистью номер 2 и нанес хаотично на поверхность бумаги. Затем в двух местах, так же как на оригинале, провел пальцем по невысохшему веществу, оставляя за собой неровную, но убедительную полосу. Пару минут после этого просушил над тем же фитильком газа.
И?
Получилось даже лучше, чем я задумывал. Я имею в виду, что энергетика от нового полотна исходила такая же неистовая, как и с работы почти полувековой давности.
Бутылка Австралийского портвейна "ЕМУ-46" помогла справиться с бессонницей, а утренний гудок под окном ярко канареечного, как Остаповские носки, Порш-Карера влили меня в привычные будни суровой голландской действительности.
Из Порша вылетела бабочкой "Медведица Кайа" немного помятая Марэнта, чмокнула меня в не менее помятую щёку и быстро спросила:
- Ну что, решился? Вижу, что ночь не спал думать много. Давай-давай!
- Ладно, только стоить это будет 7 штук. Иначе не могу, на билет не хватает. Мы ведь Егорку тоже берем.
Марэнта поморщила лобик, глянула из-за полуприкрытой двери на поджидавшую машину и брякнула:
- Блин, давай уже!
Машина укатила, оставила желтое мелькание в глазах. А вечером я уже угощал каждого встречного поперечного русского лимитчика в Русском клубе "Дриспан", то есть "Тройка", водкой "Отличная" производства Джозефа Чернова и бутербродами с красной икрой, персональной доставки из Астрахани Олегом Тамбовцевым.
Марэнта рассказала, что анализ ДНК занял всего 45 минут дорогого Принцевского времени, после чего была выдана справка с гербовой печатью Королевского патологоанатома, что ДНК говна на туалетной бумаге совпадает с ДНК оставшейся на обратной стороне рамы небольшой графики Пикассо, которую Александр приобрёл на Аукционе "Центрум" в Гааге.
Через два месяца мы все втроём, семьёй, сидели в толстом Боинге-747 рейсом 46 и держали путь в точку нашего очередного приключения по жизни город герой Шанхай, Китай, Земля, Солнечная Система, Млечный Путь. В Егоркином детском рюкзаке, в модели самолётика компании КЛМ лежали плотно упакованные в целлофановый мешок 430 таблеток экстэзи с милым слоником на фэйсе.
Держим путь так, а Сай Баба всё вокруг вертится, спать не даёт.
Так вот я благодаря Пабло Пикассо, ненадолго, правда, на три поездки туда и обратно в Китай, превратился в наркокурьера.
Но эту тему я открывать не буду, так как хочется мне еще раз в Китай съездить. А если они, мои маленькие жёлтые друзья, прознают про мои тяжбы странствий, то вот тогда я уж точно загремлю под маракасы, под публичный расстрел на Центральном Стадионе из их метких автоматов.