Вот такая дивная во всех её смыслах история великого Пикассовского "Голубя Мира" из не менее достопримечательной Евтушенковской библиотеки- туалета.
ВАНУА-ЛЭВУ
Вот Истинный Крест говорит.
Эта копия справки от Королевского Патологоанатома, а главное кусочек этой бумаги, который я не могу без содрогания разворачивать, и в самом деле лежит в его кубышке. Много раз пытался он в раму его вставить, в дорогую какую-нибудь. Я ему говорила - или я, или это говно.
Выбрал меня.
А зря.
И в Китай он так больше никогда и не съездил.
МГ.
ЛЕНИНО
С Антоном Страшным меня связывает другая дивная туалетная история, которую я не могу оставить без внимания. В декабре 1981 года мы, студенты первого курса Арха, метались в поисках денег на решительную встречу Нового 1982 года. Занять денег было не у кого, все были в такой же как мы финансовой пропасти, которая, как известно самая глубокая, поэтому мы решились на работу, предложенную дядей Антона. Достаточно простую, но и своего рода деликатную. Нам было предложено вычистить Авгиевы конюшни в рабочем поселке со скромным названием Ленино.
В окрестностях Ленино очень красивые, крутые овраги. Дядя Степан рассказывал, что с одного из них в 1980 году сбросились два солдата, взявшись за руки.
МГ.
Такие дела.
МГ.
Дядя Степан, главный хозяйственник Исполкома Районного Совета, встретил нас на станции и на своем УАЗике добросил прямо на место работы.
Авгиевы конюшни представляли собой общественный туалет открытого типа, деревянный сарай, выкрашенный едко зеленой краской и обозначенный на карте буквами Мэ и Жо. Туалет находился на заднем дворе рабочей столовой и, по всей видимости, нещадно использовался ее посетителями в течение всего года. А один раз в год, лютой уральской зимой, подвергался чистке, поскольку, сами понимаете, твердое оно ведь не жидкое, да и запаха поменьше дает.
И зима в тот год действительно стояла лютая, плевок замерзал на лету, но это нам было только на руку.
Вооружившись один лопатой, другой ломиком мы бросились на штурм, предварительно повесив на входе загодя приготовленные таблички "Туалет на ремонте". Внешняя часть не заняла много времени. Мы с шутками и прибаутками весело сбивали все эти сталактиты и сталагмиты, иногда образовавшиеся в совершенно непредсказуемых местах, таких как стены и потолок. Потом все подмели и для красоты посыпали какой-то вонючей дрянью.
Оставалось самое ответственное - выгребная яма.
У неё с обратной стороны ступенчатый спуск, а дядя Степан уже распорядился о грузовике, который стоял, приткнувшись как можно ближе к яме и натужно ворчал включенным двигателем, чтобы потом завестись без особых проблем и вывезти человеческие фекалии на беспросветные совхозные поля и превратить их по баской весне в добрые всходы.
Спустившись в яму, мы не убавили своей удали молодецкой и активно принялись за работу, а в конце ее нас ожидали наши честно заработанные сорок два рубля четырнадцать копеек (на каждого). Что по тем временам было на два четырнадцать больше, чем месячная студенческая стипендия.
Мы махали ломиками, кидали черные камни лопатами, и вскоре в яме уже появилось местечко, где можно было присесть и покурить спокойно. Что мы и порешили сделать.
В это же самое время Надежда Степановна Городская, очень, так сказать, массивная женщина, местный бухгалтер, человек ответственный за нашу зарплату, внезапно, сидя в той досадной рабочей столовой, почувствовала резкие боли в области кишечника. Она бросилась в хорошо знакомое место, общественный туалет, обозначенный на карте буквами Мэ и Жо и, - ее только на мгновение остановила табличка "Туалет на ремонте", так как в следующий миг она уже обозревала вычищенный до блеска и совершенно пустой туалет...
Когда на наши головы полилось что-то невнятное, мы очень этому огорчились. Мы не смогли даже кричать от изумления и негодования. Антон просто-напросто решил покончить со всем этим физическими средствами и попытался снизу оттолкнуть Надежду Степановну Городскую от места действия с помощью подручных рабочих средств - лома.
Сверху раздался душераздирающий крик, от которого лом выпал из Антошкиных рук, но вместо того чтобы упасть на дно выгребной ямы вдруг устремился вверх под неослабевающие вопли.
Мы бросились наверх, чтобы прояснить сложившуюся там ситуацию.
Произошло то, что происходит, когда лижешь металлическую дверную ручку (вспомните детство золотое) в лютый тридцатиградусный мороз. Только область соприкосновения была гораздо обширней, чем язык.
В общем, конечная позиция этой истории такая - я держу в своих осторожных, натруженных руках лом, а Олег, тем временем, обнаглев, пытается своим разгоряченным от работы дыханием (хы-ы, хы-ы-ы-ы), отделить холодный метал рабочего лома от розово трепещущих тканей тела уважаемой всеми в совхозе Надежды Степановны.
Дома
(быль)
Жил мальчик в ученье, в городе, пришел в деревню восвояси на праздники.
Сели за кашу. Мальчик сказал:
- Какая у вас каша густая - ложка стоит, такой каши у хозяина не бывает.
А мать сказала тихо:
- Это не каша, сынок...
и опустила свои натруженные глаза.
ТОРОНТО
Я обнаглел уже до того, что, как богатый, стал давить свое собственное вино в городе Торонто, округ Онтарио, Канада, Земля, Солнечная система. Вино называется "Тайное Вечере" и напоминает по вкусу Мерло "На подстилке" урожая 1994 года из провинции Ля Рошель, с северного склона деревни Монтень. Гроздья винограда бережно хранятся на ветвях до поздней осени и снимаются с лозы после первой ночи заморозков. Это придает вину настолько неповторимый вкус чего-то последнего, уходящего в жизни, что пить его можно вечно, совсем как портвейн "Три топорика". А заморозки, надо сказать на севере Франции дело очень редкое. Поэтому Мерлот этот "на подстилкеудаётся отжать только раз в несколько лет. Вино стоит хороших денег. Три месячных зарплаты Кузбасских рабочих за бутылку.
Это вино я дегустировал до невменяемого состояния на виноферме, хозяином которой является один из выдающихся актеров Французской Республики и не менее выдающийся коллекционер вин, Жерар Де Пардье.
Я приезжал к своему очень доброму другу Вовчику Пастухову, бывшему своему однокашнику-архитектору, во Францию в небольшой, но очень уютный городок Нант. Вовчик танцует в местном Театре современный балет, и это у него очень даже неплохо получается. Он, как знаток высокого, элитарного французского искусства и теневых кокаиновых тусовок, познакомил меня с хранителем и производителем вин - старикашкой Дюбэ. Дюбэ обожает и благословит своего хозяина, как, впрочем, и молодых мальчиков, которых Де Пардье поставляет ему из Парижа время от времени за хорошую работу и вкусное вино.
Бутылочка Мерло на подстилке у носатого актера стоит не много ни мало пятнадцать тысяч франков и продается только в очень высоко-элитарных клубах и ресторанах Парижа. Кстати именно это вино выпивали Принцесса Диана и Доди Файет в отеле Риц за пятнадцать минут до своей смерти в тоннеле под мостом Альма, Париж, Франция, Земля, Солнечная Система.
Винная этикетка моего вина представляет собой литографию с одной, как я считаю, моих лучших картин "Lаsт Меаl", которую Сергей Карнет, великий художник-постановщик всех времен и народов России, по справедливости обозвал "Последняя Жратва". На картине изображен Господь наш Иисус Христос в окружении своих учеников, которые уже так устали от выпитого красного вина, олицетворяющего кровь Христа, хлеба, тела его, и речей, которые он все говорит и говорит, что все заснули тяжелым больным сном, и только Иуда все пьет и пьет, как последний алконавт.