нарисованный корабль вместе с ее спокойствием. Одежда начала липнуть к
вспотевшей коже, когда она взглядом пробежала по стенам, где картины, казалось, замирали от ее взгляда.
Дэлайла думала, что спала лишь пару минут, а свеча уже почти догорела.
Воск был желтым – она была в этом уверена – но сейчас оказался кроваво-
красным и струйками стекал по подсвечнику. Пламя тускло мерцало, и краем
глаза она увидела, как по стене что-то движется.
Дэлайла изо всех сил старалась рассмотреть силуэт.
Неясный узор на обоях размылся, после чего снова стал четким. Она
несколько раз моргнула и поняла, что там то, чего раньше не было. Похоже, это
пауки. Поначалу их было немного, но они все прибывали, и вскоре ими стала
покрыта вся стена. У них были толстые лапки, покрытые волосками, а тела
были такими пухлыми и круглыми, что ей стало не по себе.
– Это не по-настоящему, – прошептала она, зажмурившись и надеясь, что
проснется от этого кошмара. Комнату озарила вспышка, и Дэлайла вскрикнула, глядя на потолок, откуда ударила молния. – Это не по-настоящему.
Сердце забилось все быстрее, звук собственного пульса ревом отдавался в
ушах. Она попыталась встать с кровати, но ее ноги и руки были словно
прикованы, а мозг отказывался давать сигналы, чтобы заставить их
пошевелиться.
По стене побежали сотни черных тел на тонких лапках, и их было так
много, что она слышала, как они движутся. Они двигались волнами, собираясь
в группы и превращаясь в слова:
НО
ОН
НАШ
Слова появились на стене, потом исчезли и затем сложились снова. Дэлайла
застыла, а в горле застрял крик. Одеяла обхватили ее крепче, прижимая к
кровати и разведя в стороны ее руки.
Кровать задрожала, когда она попыталась заглянуть, что творится вокруг.
Изножье завибрировало, послышался звук скрежещущего металла. На миг
свеча вспыхнула ярче, она увидела собственное перепуганное отражение в
латунном столбике. Дэлайла в ужасе наблюдала, как столбики становятся выше, стремясь к потолку, и заостряются, словно копья.
Она забилась в путах, врезавшихся в кожу, пытаясь освободиться. И поверх
шуршания снующих пауков и оглушительного звона металла постоянно
слышалось быстрое биение сердца откуда-то снизу.
Дэлайла заплакала, по лицу потекли горячие слезы. Ее крик пронзил тьму, и
все тут же умолкло. Ее руки и ноги внезапно оказались свободными, и Дэлайла
тут же сжалась, прижав колени к груди.
Во всем доме резко зажегся свет, и послышался шум открывающейся и
захлопывающейся двери.
Гэвин.
Быстро вытирая с щек слезы, Дэлайла заморгала из-за яркого света, когда
услышала свое имя со стороны лестницы. Она взглянула на потолок, где
пушистые облака плыли по снова безмятежному голубому небу. Никаких
пауков, только серо-синие обои на стенах. Кровать тоже выглядела обычной.
Медные столбики с мягкой обивкой были чистыми, без единого отпечатка.
У нее заболела голова.
– Дэлайла? – снова позвал Гэвин, после чего послышались его шаги, когда
бежал по ступенькам.
– Я здесь, – сказала она, удивившись, что ее голос не дрожит.
– Вот ты где, – начал он, но помрачнел, увидев ее лицо. Судя по панике в
его глазах и скорости, с которой он пересек комнату и сел рядом с ней, она
выглядела не так спокойно, как говорила. – Что случилось?
Дэлайла схватила его за руку, такую холодную и уверенную.
– Ничего, – настаивала она, успокаиваясь и думая, что все это ей
приснилось. – Я уснула.
– Кошмар? – спросил он, гладя ее по волосам.
– Просто сон. Я в порядке, честно.
Гэвин расслабился и, наклонившись, осторожно ее поцеловал.
– Видимо, очень плохой сон, – заметил он, заглядывая ей в глаза.
Дэлайла покачала головой и обняла его за талию. Сердце Гэвина билось
спокойно у ее уха, и этот звук был удручающе похож на тот, что ее разбудил.
– Просто сон, – повторила она, закрыв глаза и пытаясь убедить в этом и
себя.
Глава четырнадцатая
Она
Дэлайла почти не спала ночью, боясь закрыть глаза и попасть в тот же
кошмар. Ей и раньше снились кошмары, но этот был другим. Он словно был
реальным. Слишком реальным.
Она была неуклюжей за завтраком, на нее укоризненно поглядывали
родители. Пролила молоко, когда заливала им хлопья, ударилась о ножку стола
и постоянно закатывала глаза, пока мама обсуждала длинные волосы нового
упаковщика в магазине.
– Мам, длинные волосы – не преступление.
Белинда Блу фыркнула, вытащив чайный пакетик из своей чашки.
– Я хочу, чтобы город был прежним. Тихим, чистым и безопасным.
Теперь уже фыркнула Дэлайла.
– Все так и осталось, мам. А хиппи-упаковщик ничего не изменит. Может, даже хорошо, что появился кто-то из Портленда, штат Орегон. Может, это
поможет нам увидеть больше.
Мама промолчала, сжав руку на колене в кулак.
– О чем ты, Дэлайла? Ты хочешь жизнь, где одно приключение будет
сменять другое? Почему нельзя быть счастливой здесь? Почему тебе вечно
нужно что-то дикое или чего нельзя предугадать?
Улыбка Дэлайлы стала шире. Так вот какой ее видит мама: бесшабашной, непредсказуемой и непокорной, и это только потому, что она шесть лет назад
заступилась за мальчика, а сегодня ее не волновали длинные волосы
упаковщика. Такое впечатление не могло появиться из ничего, а ведь мама ее
едва не знала.
– Нет, мам. Я просто хочу, чтобы жить было интересно.
– Что ж, – пробормотал из-за газеты ее отец, – интересная твоя жизнь или
нет, ее все равно придется прожить.
Дэлайлу раздражало, что она не могла избавиться от страха из-за этого
кошмара. И вместо того чтобы вспоминать страшные моменты и ужасающие
звуки, она пыталась найти что-то, не подходящее к ситуации, что выбивалось из
потока образов и убедило бы ее: это был всего лишь кошмар.
«Дом Гэвина хороший, – мысленно повторяла себе она, пока шла в школу. –
Его дом хороший и любит его, он не навредит мне. Он просто защищает его, как
медведица медвежонка. А я просто должна показать, кто я».
Гэвин ждал ее под их деревом, когда она завернула за угол. У него на
коленях лежал блокнот, он склонил голову и рисовал. Этот блокнот Дэлайла
рассматривала, перед тем как уснуть. Она подавила дрожь.
Она пошла к нему по траве с тонким похрустывающим под ногами слоем
снега.
Он поднял голову – его нос и щеки его раскраснелись от холода – и
улыбнулся.
– Привет, – поднимаясь на ноги, сказал он.
Дэлайла улыбнулась в ответ, взяв его за теплую руку в коричневой плотной
перчатке.
– Хорошо спала? – спросил он с заметной тревогой в голосе.
Дэлайла пожала плечами и промолчала, и они пошли, держась за руки, в
школу.
– Что ты рисовал? – спросила она, кивком показав на блокнот в его другой
руке.
– О, – он раскрыл его на странице, что была ближе к концу. – Кое-что
странное.
Дэлайла взглянула на знакомую бумагу цвета слоновой кости, на отпечатки
пальцев на краях. Она побледнела, и сердце сильней заколотилось в груди.
Гэвин рисовал паука. Такие пауки были… в ее сне.
– Что это? – спросила она, чувствуя, как где-то в горле стучит сердце.
Проведя рукой по волосам, Гэвин посмотрел на рисунок.
– Сам не знаю. Просто всплыло в голове. Странное, как я и сказал.
Дэлайла закрыла блокнот и взяла его за руку.
– Идем. А то опоздаем.
***
Утренняя головная боль никак не проходила.
Дэлайла чувствовала, что Гэвин смотрит на нее на уроке, и от его взгляда
кожу бросало в жар. Сегодня она была даже рада длинной лекции, хоть та и
была скучной: у Дэлайлы появился отличный предлог помолчать и попытаться