– Ты ведь мне доверяешь?
Гэвин молча встал и начал снимать футболку. Дэлайла махнула ему
остановиться и, покопавшись в учительском шкафчике, вернулась с раскрытым
мусорным мешком.
– Сюда, ладно?
Гэвин бросил футболку в пакет и, опустив руки к ремню, заглянул ей в
глаза, приподняв брови, словно спрашивая: ты будешь смотреть? Когда она
решительно встретила его взгляд, он улыбнулся и продолжил раздеваться.
Он разделся до нижнего белья, большими пальцами поддел эластичную
ткань и снова посмотрел на нее.
– Полностью, – заявила она.
Гэвин был бы не прочь обнажиться перед ней, но он как-то не так себе это
представлял.
А Дэлайла оказалась не такой смелой, какой казалась, потому что когда он
снял боксеры и, выпрямившись, бросил их в пакет, после чего потянулся за
чистой одеждой, она отвела взгляд, а щеки ее были явно куда розовее, чем когда
она пришла. Он никогда еще так не раздевался ни перед кем, он даже и не думал
о подобном никогда. Но Гэвину понравилось быть обнаженным перед
Дэлайлой.
Ему нравилось, как мило она краснела, и хотя делала все возможное, лишь
бы не смотреть, ему показалось, что он заметил, как она разок успела взглянуть.
– Дэлайла Блу, – самодовольно проговорил он, глядя, как она отходит в
сторону. – Ты краснеешь?
– Молчи, – прикрикнула она через плечо, открыв дверь, чтобы выбросить
завязанный пакет наружу, и быстро закрыв ее.
Воздух в кабинете музыки был холодным, и Гэвин поспешил надеть шорты.
– Ты собираешься мне рассказать, зачем все это? – спросил он.
Дэлайла пересекла комнату и встала перед ним.
– Ты решишь, я сумасшедшая.
– А разве такое теперь возможно? – спросил он, надев чистую футболку.
– Ты рассказывал мне раньше, что Дом может… Может цепляться за то, что
было взято из его собственности. Так он поступил с трехколесным велосипедом
или теми предметами, что оставлял для тебя, чтобы ты их взял, если у тебя был
серьезный экзамен или нужно было успокоиться?
– Верно, – прошептал он.
– Может, Дом всегда так поступает с тобой, а может, и нет. Но все началось
с нами… Мне начало казаться, что он всегда рядом, пробирается следом за
тобой, где бы ты ни был.
Гэвин кивнул, словно и сам так чувствовал.
– А помнишь про ночь у Давала? – продолжала она. – Я уснула, и мне
приснилось, что я держу руку. Словно держу чью-то мертвую и гниющую руку.
Когда я с криками проснулась, это оказался всего лишь мой свитер, в котором я
приходила к тебе домой. Но я знала, что это был не сон. Свитер точно… что-то
сделал.
– Боже, – сказал Гэвин, колени ощущались слабыми, поэтому он сел. –
Поверить не могу, что он мог бы… – начал он, а потом опустил взгляд на новые
вещи, что надел. – Но эти из моего дома. Я стирал их там, – он потянул за
воротник футболки.
– Думаю, можно понадеяться, что делает он так, когда у него есть причина.
А в чем смысл цепляться к твоей спортивной форме? Он не стал бы постоянно
беспокоиться о тебе.
– Но зачем? Зачем он меня преследует?
– А зачем родители ходят следом за ребенком? Чтобы присмотреть. Чтобы
уберечь. Это просто… зашло слишком далеко.
– Но ты думаешь, что здесь мы в безопасности? – спросил он.
Дэлайла окинула взглядом комнату.
– Думаю, да. Думаю, Дом может захватывать и людей… а еще… Отец
странно себя вел в ту ночь, после того как ворвался на дорожку у твоего дома. А
бакалейщик Дейв? Ты говорил, что он приходит каждую неделю, но ведь потом
он не узнал тебя.
– Все, кто приходит в дом, – прошептал Гэвин, – у всех остекленевший
взгляд.
– Но с нами двумя он не может этого сделать. Может, потому что мы знаем.
Гэвин притих на несколько минут, переваривая сказанное.
– Прости за все это, – сказал он, осторожно притягивая ее сесть рядом с
ним. – За то, что втянул во все это. За вот это, – он погладил большим пальцем
край ее повязки.
Дэлайла хотела всплеснуть руками, чтобы показать ему, что с ней все в
порядке, но в этот момент он не выглядел расслабленным. Она слабо
улыбнулась и понизила голос.
– Честно, я в порядке. Меня сложно запугать.
Застонав, он с шумом опустил голову на клавиши.
– Знаю, как это выглядит. Я не могу даже представить, как навредил бы
тебе.
– Конечно, ты не можешь. Это все не твоя вина.
– Но твой папа думает, что это я. Боже, Дэлайла, я не мог. Я люблю тебя.
Внезапно все остальное было забыто – пульсирующая боль в руке, страх, что случится с их отношениями, ужасающие непонимание мотивов Дома – и на
ее лице появилась улыбка.
– Я тоже тебя люблю.
Он поднял голову, осознавая, что именно они оба сейчас сказали. Выдавив
слабую улыбку, он сказал:
– Знаешь, моя любовь – это ведь навсегда. И обычно я не обращаю
внимания на то, что думают остальные, но с тобой все иначе. Я не хочу, чтобы
хоть кто-то думал, будто я могу быть опасным для тебя. Особенно твои
родители.
– Уверяю тебя, их мнение на меня не влияет. Но уверена, я убедила их, что
ты этого не делал. Посмотри на свои большие руки, Гэвин. Ты бы оставил
отпечаток руки в два раза больший, чем тот, что на моей коже.
Он опустил взгляд на свои пальцы, лежащие на клавишах, и заметно
расслабился.
– Хороший аргумент, хоть и немного тревожный.
– Вряд ли, – с улыбкой ответила она. – Я часами думала о твоих больших
ладонях.
Он развернулся, оседлав скамейку, и положил ладони на согнутые колени.
– Да? Расскажи.
Дэлайла была так отвлечена видом его длинных ног, больших рук, кончиков
его темных волос, касавшихся невероятно густых черных ресниц, что даже
забыла о сказанном.
– Что рассказать?
Сглотнув, Гэвин напомнил ей:
– Что ты думаешь о моих руках.
– Прямо сейчас?
– Да.
– Ты пытаешься меня отвлечь.
Он с грустью улыбнулся.
– Возможно.
– Разве нам не стоит поговорить об этом? – спросила она, приближаясь на
шаг. – Я не о своей руке. Не хочу говорить о ней. Я о том, что случилось в той
комнате…
Он смотрел на нее несколько долгих безмолвных секунд, и выражение его
лица менялось от неловкого к виноватому, потом и к побежденному.
– Если тебе не сложно… давай поговорим об этом позже?
Прикусив нижнюю губу, она посмотрела на его ссутулившуюся фигуру, на
его пальцы, что сжимали и отпускали колени. Такой расстроенный; его боль
была такой глубокой. У них не получилось этого на прогулке после ужина, и
Дэлайла надеялась, что у них найдется время поговорить, держась за руки, чтобы пространство между ними стало теплым и полным притяжения, пока он
не сможет больше сдерживаться и не прижмет ее к стене или к дереву, или…
хм, ладно.
Сейчас они были наедине, школа была темной и полной теней и эха, когда
она пришла. И так будет еще несколько часов. С колотящимся о ребра сердцем
Дэлайла встала и нырнула рукой под юбку, стаскивая трусики вниз по ногам.
Она выбралась из них, стараясь не упасть.
Гэвин сглотнул.
– М-м. В общем… – он отклонился назад и почесал шею. – Эй, Дэлайла. Ты
что делаешь?
– Снимаю нижнее белье.
– Это я вижу, – он разглядывал клочок розового хлопка на полу, быстро
моргая. Его храбрость от собственной наготы, что была всего несколько минут
назад, сейчас испарилась. – Лайла, я понятия не имею, что с тобой делать… –
не поднимая взгляд, он неясно помахал рукой в сторону ее юбки, которая еще
оставалась на месте и скрывала самые секретные части ее тела, и добавил: –
ниже.
Дэлайле показалось, что ее кровь в венах превратилась в миллион
порхающих бабочек.
– Тогда я тебе расскажу.