– Не знала, что ты тут работаешь.
Он пожал плечами.
– Мы ведь все время говорили о том, как мне пробраться в твою старую
школу. И не обсуждали, чем я занимаюсь.
– Верно, – Дэлайла почувствовала, будто в груди у нее мечется стая птиц.
Почему он так ее разглядывал? Если хочет узнать ее мысли, она и сама бы ему
рассказала. – Даже и не знала, что в кинотеатрах такое еще используют, –
Дэлайла указала на пылесос. А потом улыбнулась, потому что улыбнулся он, и
это было что-то вроде неторопливого флирта.
– Да. Их еще используют, – его улыбка стала заговорщической, придав его
словам легкий укор.
– Ага. Видимо, так, – следующие слова вырвались у нее так стремительно, что она не сразу заметила: – Может, отложишь свою вакуумную метлу и
пойдешь на фильм с нами?
Его глаза потемнели, но в этом не было ничего недружелюбного.
Внутренняя борьба, видимо, или смятение.
– Прости, но мне придется остаться здесь, – он выпрямился и кивнул в
сторону стоящего за ее спиной Давала: – Наслаждайтесь вдвоем.
– Уверен, нам понравится, – протянул Давал, подойдя к Дэлайле, как только
Гэвин завернул за угол, и зашипел: – Плохо дело, девочка.
Она простонала, признавая свое поражение, но звук вышел сдавленным.
– Знаю, рядом с ним я ненормальная.
– Признаю, что внешне он не так уж и плох. Думаю, раньше я этого не
замечал, – сказал он. – В нем есть нечто этакое.
– Не так уж и плох? Давал, да он просто секс на палочке.
Темные красивые и ухоженные брови Давала взлетели вверх.
– Дэлайла Блу, что ты вообще знаешь о сексе на палочке?
– Ничего, – сказала она, улыбаясь. – Но в то же время мне ведь не
обязательно участвовать в однополых играх, чтобы выяснить, что это не мое, верно?
Хохот Давала разнесся по почти пустому кинотеатру.
– Та школа что-то с тобой сделала.
***
Дэлайла и Давал сели в четвертом ряду, закинув ноги на сидения перед
собой. Каждый раз, когда кого-то убивали, Давал вздрагивал, а Дэлайла стонала.
С кровью переборщили. Фальшивая кровь была слишком вязкой и яркой.
Настоящая же в таком количестве была бы темнее, словно сердцевина розы.
Краем глаза Дэлайла заметила темную фигуру, а потом в поле зрения
возник Гэвин. И хотя он старался не привлекать внимания, пока ходил с
фонариком – удостоверяясь, что никто ничего не натворил, и никто не
занимается сексом в кинотеатре – его длинный силуэт появился на экране, когда
он прошел мимо.
Давал тут же убрал ноги с сидения перед собой, но Дэлайла не двинулась.
Она надеялась, что Гэвин остановится, заставит убрать ноги и шутливо-сурово
посмотрит. Может, даже коснется ее ног. Или даже наконец решит сесть с ними.
– Дэлайла, пожалуйста, убери ноги с сидения, – сказал он и, даже не
взглянув на нее еще раз, ушел.
Она наблюдала, как он шел между рядами с другой стороны.
– Что ж. Это было разочаровывающе.
Давал рассмеялся и снова закинул ноги на спинку кресла.
– Заметит тебя – вот тогда и заигрывай.
– Он меня замечает, – возразила она. Убийца на экране ломал мужчине один
палец за другим, и на миг Дэлайла отвлеклась. Но потом снова посмотрела на
Давала. – Ты когда-нибудь видел Гэвина с родителями?
Давал прикрыл глаз, размышляя.
– Мама вроде бы знала его маму. Она, кажется, затворница и никогда не
выходит из дома. А еще что-то такое было в какой-то год из старших классов, когда в школу приходили социальные службы поговорить с ним и учителями.
Кто-то из учителей сказал, что его родители не приходили на собрания и что их
вообще никто не видел. Разное говорили – что у Гэвина Тимоти нет родителей, что Гэвин Тимоти убил своих родителей, а теперь живет один в том безумном
доме, – Давал покачал головой и зачерпнул пригоршню попкорна. – Чушь какая.
Но через пару дней все успокоилось. Думаю, она иногда показывается.
***
Очередной скучный день подошел к обеденному перерыву. Давал поводил
Дэлайлу до края лужайки, а потом почему-то решил, что ему нужно идти к
друзьям на баскетбольной площадке, хотя явно не имел ни желания, ни
склонности к занятиям спортом. Дэлайла одна прошла остаток пути к месту, где
читал Гэвин, устроившись под деревом.
В этот раз Гэвин оторвался от книги, пока она приближалась, и следил за
тем, как она идет по газону к нему, улыбающемуся и вытянувшему перед собой
длинные ноги. Она остановилась на полпути и под его взглядом превратилась в
самую неуклюжую девушку на свете.
Рассматривая Гэвина этим туманным вторничным днем, Дэлайла яснее
ощущала, что никогда не торопилась расстаться с детством. Он был высоким, у
него проступали мышцы. На руках темные волоски. Ей было видно немного
волос под воротником его рубашки. Волосы на груди! А она была такой худой.
У нее и груди-то толком не было.
Гвэн не выдержал первым.
– Дэлайла?
– Хм-м?
Он провел ладонью по лицу.
– Ты… пялишься на мою грудь?
Дэлайла кивнула, скользя взглядом по его шее к лицу.
– Ага. А что тут такого?
– Ну… разве не должно быть по-другому?
Ого. Дэлайла почти проглотила язык.
– То есть… – начал он, пытаясь свернуть с темы.
Но Дэлайла не хотела, чтобы он говорил о чем-то другом.
– Разве девушки не должны взрослеть раньше парней? – перебила она его. –
Но я чувствую, что сижу рядом с мужчиной. А сама даже не расцвела, –
подумав, она опустила взгляд на свою грудь. – Боже, я ведь так надеялась.
– Расцвести? – спросил Гэвин, и его губы медленно расплылись в улыбке. –
Поверить не могу, что ты не постеснялась об этом заговорить.
– И, – продолжала она, игнорируя его, – думаю, ты выиграл в гонке за
зрелость.
– Это еще почему?
– А посмотри на этих школьников вокруг нас, их не сравнить с тобой, –
Гэвин отвел взгляд от ее лица, когда она это сказала, и посмотрел на их
одноклассников, которые ели или играли в баскетбол. – А еще у тебя есть
волосы на груди.
Он перевел взгляд на рубашку. И отметил:
– Есть немного.
– А у меня недо-сиськи.
По его губам скользнула полуулыбка, и когда он взглянул на ее грудь, Дэлайле показалось, что ее шея и щеки вспыхнут.
– Все у тебя хорошо с сиськами, – разглядывая, заметил он.
– Хорошо. Да. Спасибо. Прощай, неуверенность. Мои сиськи прекрасны.
– Более чем. Ошеломительные. Даже идеальные. Так лучше? – рассмеялся
он.
– Немного.
– Гонка за зрелостью? Серьезно? – он попытался сказать это скептически
или подшутить, но не смог скрыть гордость.
Рассмеявшись, она пробормотала:
– Заткнись, Гэвин.
Он раскрыл книгу с короткими рассказами, но, ухмыляясь, поглядывал в ее
сторону.
– А приз дадут?
– Ага. Из волос на груди.
***
Но в среду он не наблюдал, как она идет к нему, вместо этого не сводил глаз
со спины уходящего Давала.
– Почему Давал никогда с тобой не приходит?
– Потому что он знает, что я хочу побыть с тобой наедине.
Гэвин неловко сглотнул, словно это не было очевидно, словно прошлый раз
они не говорили о зрелости, ее груди и его теле под рубашкой. Он перевел
взгляд на здание школы.
– Как думаешь, он хочет быть твоим парнем?
– Давал? – она рассмеялась. – Да он такой же натурал, как все цвета радуги.
На лице Гэвина проступило смятение.
– Но радуга не… О-о, – он посмотрел на удаляющегося Давала. – Я и не
знал.
– Тогда твой радар не определяет геев. Это ведь очевидно, стоит только ему
заговорить.
Гэвин был погружен в себя, чтобы улыбнуться Дэлайле. Вместо этого он
замер и надолго задумался.
– О чем ты думаешь?