Он не шикарный, но я надевала его в прошлом году, когда выходила из дома, чтобы купить еду на вынос, и хочу надеть его в этом году и наполнить его хорошими воспоминаниями.
Это глупо.
Это просто одежда.
Но глядя на свои светлые джинсы, я начинаю сомневаться в правильности каждой надетой на мне вещи.
Дом сойдет с самолета в полностью черном костюме. А рядом с ним я буду выглядеть как деревенщина в джинсах, кожаных ботильонах, черной водолазке и расстегнутой фланелевой рубашке большого размера. Единственное, что у меня дорогого, — это кольцо и браслет.
Я закрываю глаза и медленно вдыхаю.
Вчера вечером я рылась в коробках, которые мне еще предстоит распаковать в нашем шкафу, и наткнулась на пиджак, который я сохранила после первой встречи с Домом. Он больше не был закутан, как младенец, и он был слишком длинным, так что он больше не пах им, но я все равно брала его в постель и спала с ним, как с защитным одеялом.
Я скучаю по нему.
Я представляю себе Доминика.
Не его модную одежду. Не его устрашающую ауру.
Я просто представляю его. Мужчину. Моего мужа.
Его короткие волосы такие мягкие под моей ладонью.
Его яркие голубые глаза видят больше, чем мне хотелось бы, но именно то, что мне нужно.
Его сильное тело, способное нанести столько боли, но не желающее причинить его мне.
Я представляю его.
И наше совместное будущее.
Семья, которая могла бы быть у нас когда-нибудь.
Я представляю его рядом со мной. Много лет спустя.
Я представляю нас. И улыбаюсь.
Потому что он — будущее, которого я хочу. И будущее, которое мне нужно.
Обретя спокойствие, которое я искала с тех пор, как ушел Доминик, я открываю глаза.
И я его вижу.
Он направляется ко мне, крупные снежинки смягчают напряженность его взгляда.
И вот так мое тело горит.
Дом что-то говорит, чтобы отпустить мужчин, и они уходят, но я не спускаю с него глаз, пока он подходит к моей двери.
Он открывает её. Но он не вытаскивает меня. Он даже не расстегивает мой ремень безопасности. Он просто забирается в машину. Для его тела совсем нет места, но он все равно втискивается. Накрывает мое тело своим. Сжимает мою шею одной рукой, а мое бедро другой. Прижимается губами к моим.
Одна из его ног все еще снаружи машины, но такое ощущение, что он касается меня везде. Такое ощущение, что он внутри меня.
И вот его язык здесь, требуя входа, и я позволяю ему войти.
Я всасываю его и стону, требуя большего.
Он покачивается у моей ноги, и я чувствую, как его твердый член напрягается, требуя большего.
«Доминик», — выдыхаю я.
«Ангел». Он снова целует меня. «Моя Валентина». Еще один поцелуй. «Жена».
Мои губы улыбаются ему. «Добро пожаловать домой, муж».
Он улыбается в ответ. «Счастливого Рождества».
«Начинаю чувствовать, что это так», — я переставляю ногу.
Дом стонет и отстраняется. «Я ничего не хочу, кроме как трахнуть тебя на заднем сиденье. Но я пообещал себе, что у нас будет семейный отпуск».
Его слова ударили меня прямо в центр груди. «Я бы хотела этого».
Он прижимается своим лбом к моему и делает долгий вдох, прежде чем снова вылезает наружу.
«Ладно. Тогда поедем отдыхать всей семьей». Его тон соленый, и я не могу сдержать смех, когда он хлопает дверью и кружит вокруг капота.
Двигатель работал все это время, поддерживая тепло. Поэтому Дом просто пристегивает ремень безопасности, включает передачу, и мы отъезжаем от маленького аэропорта.
«Это не тот аэропорт, который мы использовали, когда летели в Колорадо», — указываю я на очевидное, когда мы сворачиваем из главных ворот на тихую улицу.
«Мы выбираем места назначения случайным образом, не используем один и тот же аэропорт два раза подряд. Но это просто мера предосторожности. Все мои рейсы и самолеты зарегистрированы на настоящие имена, которые не имеют ко мне никакого отношения».
Прямо перед нами стоит черный внедорожник, такой же, как наш, а примерно в ста ярдах от них — еще пара таких же полностью черных автомобилей.
«Эти ребята тоже едут к твоей маме?» — я показываю рукой в сторону лобового стекла. «Я думала, будем только мы?»
Аэродром тянется справа, с моей стороны. А со стороны Дома — какой-то промышленный комплекс. Большие, низкие здания, которые выглядят пустыми из-за праздника. Должно быть, мы были единственными людьми в аэропорту, потому что дороги пусты.
«Они поедут с нами туда, а потом отстанут».
Я так привыкла, что кто-то нас возит, что мне странно быть одной в машине с Домиником. И я ненавижу, что это заставляет меня немного нервничать из-за отсутствия дополнительной охраны. Видимо, я слишком привыкла к образу жизни телохранителя с шофером.