«Ну, судя по тому, что я услышал по телефону, Вэл убрала горсть».
Я резко откидываю голову назад, чтобы посмотреть на Кинга, отчего мышцы шеи напрягаются. «Она что сделала?»
Кинг откидывается на спинку неудобного кресла для посетителей. «Она немного меткий стрелок. Я сам ее учил». Он выглядит слишком самодовольным. «Наконец-то узнал о ней что-то, чего не знаешь. Это даже приятно».
"Подонок."
«Что касается остальных…» Кинг пожимает плечами. «Понятия не имею, кто, черт возьми, пришел, но кто-то пришел».
«Что…» У меня так першит в горле, что я не могу закончить предложение, и я наклоняю голову в сторону воды на столике.
Мы не смотрим друг другу в глаза, пока Кинг держит чашку с длинной изогнутой соломинкой, а я осторожно делаю глоток.
«Спасибо», — говорю я, откидывая голову на подушку.
«Не упоминай об этом. Пожалуйста».
Я почти улыбаюсь сухому тону Кинга. «Так кто же спас наши задницы, если не ты?»
«Мы не знаем. Вэл сказала, что мужчина нацелился на нее, когда армия женщин появилась из ниоткуда и уничтожила все силы противника».
Я моргаю. «Женщин?»
Кинг медленно кивает мне. «И один мужчина».
Я снова моргаю. «О ком, черт возьми, ты говоришь?»
«Как я уже сказал, ни хрена не понимаю. Но парень, судя по всему, тебя залатал и спас твою тупую задницу, и теперь ты его должник».
Я закрыл глаза. «Отлично».
«Но мы знаем, кто за тобой гонится».
Я киваю. «Я тоже знаю».
«И что мы будем с этим делать?» — спрашивает меня Кинг.
Мы.
«Мы собираемся вычеркнуть их из учебников истории».
"Когда?"
Я наполнил легкие воздухом. «Три дня».
«Что мне делать?»
«Мне нужен самолет, полный людей, которые умеют работать руками».
«Мы идем к ним?»
Я киваю. «Мы едем в Колумбию».
Используя остатки энергии, я игнорирую все протестующие части своего тела и переворачиваюсь на бок, обхватывая Валентину рукой и ногой, прижимая ее к себе.
ГЛАВА 81
Вэл
«Что еще тебе нужно?» — спрашиваю я Доминика, поднимая с тумбочки поднос с пустыми тарелками от завтрака.
Он похлопывает ладонью по своей голой груди, откинувшись на кровати. «Мне нужно, чтобы ты наконец сделала, как тебе говорят, и села мне на лицо».
Я не улыбаюсь.
Я не буду.
Я не могу поощрять такое поведение.
«Доминик Гонсалес, тебя даже не должно быть дома. Прошло всего три дня с тех пор, как ты чуть не умер».
Он проводит кончиками пальцев по черным буквам, составляющим мое имя на его горле.
Он делает это часто с тех пор, как мы вчера вернулись из больницы.
«Ангел, я не прошу тебя душить меня до смерти. Мне просто нужно попробовать то, что принадлежит мне». Он начинает садиться. «Или ты можешь просто лечь и позволить мне трахнуть тебя».
Я показываю на него пальцем. «Ты невозможен».
«Невозможно устоять».
Фыркнув, я отворачиваюсь от него и выхожу за дверь. «Смотри у меня».
«Всегда», — кричит он мне вслед.
Единственное, что хорошо в восстановлении Доминика после операции, это то, что его рацион сейчас состоит из овсянки, супа и крекеров, а это, как ни странно, та же самая еда, которую могу есть и я.
Утренняя тошнота не сильная, но она есть.
Я передвигаю поднос так, чтобы можно было держать его одной рукой у бока, а другой рукой держаться за перила и спускаться вниз.
Кинг и Саванна прилетели, когда Дом был на экстренной операции, и настояли, чтобы меня тоже осмотрел врач.
Я не спорила, потому что знала, что это бесполезно. Саванна также настояла на том, чтобы остаться со мной в смотровой, поэтому, когда врач спросил, есть ли вероятность, что я беременна, и я сказала ему «да», ей пришлось зажать рот рукой, чтобы сдержать крик. Я не была уверена, какие эмоции она пыталась сдержать, но когда она опустила руку, показывая мне улыбку под ней, мы обе разрыдались.
А затем врач сам провел тест.
Мы все еще ждем официального анализа крови, но анализ мочи снова оказался положительный.
К счастью, Кинг не спросил, почему мы обе плакали, когда вернулись. И я заставила Саванну пообещать, что она не скажет ему, пока я не расскажу Дому.
И я собирался ему рассказать.
Я действительно это сделаю.
Но мне нужно, чтобы он сначала поправился. Потому что я почти уверена, что он станет самым властным папочкой, которого только можно себе представить, когда узнает.
Я ставлю деревянный поднос рядом с кухонной раковиной, когда раздается стук во входную дверь.
«Э-э…» — говорю я пустой комнате.