В глазах Томаса появляется такая ярость, какой я в жизни не видела. Она безумная и смешана со страхом, любовью, ответственностью и воспоминаниями. И именно его сила, которую он раскручивает внутри себя, напоминает ему о том, что если сейчас поддаться панике, страху и отчаянию, то это означает, что мы уже признали себя проигравшими.
— Только Стан знает, где находятся сейчас другие вампиры. Он привёз их и расселит по разным местам. Мы договорились, что он не скажет об этом никому, чтобы те были в безопасности. Стан у Русо. Русо напитался моей кровью, а также кровью Стана, Соломона, Наимы и Радимила. Это те, о ком мы знаем. Но он питался и другими. Русо любил оставлять после себя следы, так он доказывал всем, что просто может сделать это. То, что у обычного вампира на восстановление ушёл бы месяц или два, у Русо заняло куда меньше времени. Но я уверен, что он не так силён, как раньше. Он сильный, потому что первородный, и его сложно будет убить, но полноценно он не восстановился. Поэтому нужно наступать прямо сейчас. Именно сейчас, завтра уже может быть поздно.
— Мы одни, Томас. Больше никого нет. Они убили всех твоих вампиров.
— Да. Но остались те, кто был обращён после исчезновения Русо. И эти вампиры принадлежат тебе.
— Стану, — бормочу я. — Стан привязал их к себе после оглашения того, что я теперь глава клана. Я отказалась.
Мда, Томас уже не особо счастлив, что я с ним. Я бесполезна.
— Прости, я же не знала, что это будет настолько важно. Я не знала. Остальные вампиры, которые принадлежали отцу, признали меня, и я с ними связалась. Но с новыми не хотела по личным глупым причинам. Тогда я была не в себе… я же не знала, что всё обернётся таким адом.
— Значит, все вампиры на стороне Русо. Потрясающе. И он будет нас ждать с армией, — Томас сцепляет зубы, избегая смотреть на меня.
— Ну а если играть по его правилам? Узнать, что он хочет? Нас трое, Томас. Плюс Сав и его семья. Ты обратил их, и действие твоей крови ещё даёт им силы. Да, нас мало. Да, я не отрицаю, что дело дрянь, но мы можем играть по его правилам. Играть, используя то же, что и он. Русо будет настаивать на власти над всем миром, над лучшей жизнью. Мы же сделаем то же самое. Мы напомним, сколько близких семей и своих родственников вампиры потеряли, потому что именно Русо убил всех. Прошло двести лет, Томас. Вампиры теперь другие. Они боятся сейчас Русо и не знают, что он так же силён, как раньше. Я просто предлагаю идти туда, где он находится, и действовать по обстоятельствам.
— Но…
— Подожди. Видения появлялись? — перебиваю Томаса и поднимаюсь на ноги.
— Нет. Их нет. Последнее, что я видел это тебя и Стана. Ты стоишь в тронном зале перед толпой вампиров. На твоей голове корона, и ты произносишь речь, как королева. Стан же стоит немного поодаль с левой стороны от тебя. И он улыбается тебе. После этого видений не было.
— А ты не думал, что это финал, и пока он именно такой? То есть мы всё делаем правильно. Русо должен был появиться, а мы должны были лишиться тыла. И мы победим, если дадим возможность идти всему так, как должно идти. Не строить планы, не выдумывать новые стратегии, а двигаться так, как и предсказано твоими видениями. Ведь до этого, когда ты что-то менял в своих планах, то видения тоже менялись?
— Да, но я достаточно изменил уже планы. Я влюбился в тебя. Связался с тобой, упустил важные моменты, из-за которых теперь мы находимся в полном дерьме, Флорина. И мои видения могли просто исчезнуть по какой-то непонятной пока причине. Я никогда не понимал их. Они появились после смерти Стана в лесу и вернулись, когда ты приехала на Аляску.
— Значит, мы должны были это пройти. Мы предназначены друг другу, Томас. Ты должен был влюбиться в меня, а я в тебя. Мы должны были перебороть нашу ненависть друг к другу. Мы должны были перестать винить себя за прошлое и довериться друг другу. А также должны были оставить любые разногласия, чтобы создать союз, который для чего-то был нужен. Возможно для того, чтобы очистить эту землю от Русо. У каждого из нас есть свои особенности, которые нам передали наши родители. Родителям было дано то, что проявилось в нас. Наши родители не смогли перебороть жажду власти, честолюбия и эгоизм. Но мы можем.