Вот два случая, о которых рассказал знакомый егерь. Оба они тоже связаны с гоном лосей.
В прошлом году, под осень, егерь ходил на лесное болото. Уже поздно выйдя из болота, он почувствовал, что за ним кто-то идет. Егерь встал за осину, притаился. Лось подбежал метров на двадцать. Бока у него тряслись, он ревел. Зверь думал, что тут другой бык, вызывал на бой.
Приходилось видеть егерю и драки лосей.
Во время гона у сильного быка обычно гарем — две-три коровы. Из-за них и идут драки, вплоть до смертельных. Однажды егерь нашел огромного убитого лося. Грудь у него была проколота насквозь. Там же рядом виднелось место боя — лоси огромными прыжками носились по торфяному болоту…
Придет осень. Кончится гон лосей. Каждый выберет себе подругу и останется с ней на зиму. К ним пристанут телята. Лосиная семья снова заживет тихой и незаметной жизнью. А пока игры и битвы лосей в самом разгаре. В глуши, на лесных болотах, звучат на зорях странные, похожие на стон звуки.
Как-то во французском журнале «Охота» я встретил заинтересовавшую меня статью «Медведь на овсах». Автор статьи, корреспондент журнала г-н Ж. Каньо, вместе с охотником общества «Шассорбис» в Париже г-ном К. Ависом в свое время приезжал в гослесоохотхозяйство «Селигер», где тогда и была устроена охота на медведя.
Приезд иностранных охотников на Селигер — дело довольно нередкое. Охота на медведя — тоже. Но эту охоту егеря всегда вспоминают с улыбками:
— Помнишь, когда лягушек ловили…
И все, перебивая друг друга, рассказывают знакомую историю. Вечером гостей привели на овсяное поле, куда выходили медведи. Здесь была устроена вышка. Ночью, в темноте, на овес пришли сразу три медведя. Одного из них удалось ранить. Затем под проливным дождем началось долгое преследование. Героем этой погони стал охотовед Олег Шапаев, который с собаками далеко в лесу нагнал раненого зверя и поставил последнюю точку.
С волнением вспоминает про эту ночь и сам г-н Каньо:
«Падение царя леса позволило людям как бы разрядиться от тревожной неопределенности. Поздравления, улыбки, рукопожатия, внимание, выпавшее на долю собак, — таким был конец охоты. Но вот зверь осмотрен, изучены все раны и готова жердь для транспортировки. Вот она уже продета под связанные лапы медведя, и четверым дюжим мужчинам не раз потребуется перевести дыхание, прежде чем туша зверя будет в машине. Туссену Сен-Мартину, одному из самых известных охотников в Пиренеях, Жану Сорьену или Августу Отье не было бы стыдно за трофей, доставленный в тот день в охотничий домик на Селигере…»
После охоты тогда действительно ловили лягушек. Причем, оказывается, к столу годятся не всякие, а одного особенного сорта — с полосками на спине. Медведь как-то не запомнился, а запомнились эти лягушки…
Охотничий домик в Лежневе видел много всяких чудес. Но все-таки главное, чем он славен, это охоты на медведя. Один из медведей стоит здесь за дверями, протягивая лапы гостям. Этого зверя убили тот же Шапаев с покойным егерем Зуевым. В одной из комнат лежит большая медвежья шкура. Это тоже, кажется, шапаевский трофей. Он тут главный медвежатник.
Не знаю почему, но мне жаль всех этих медведей. Какими грозными, непобедимыми, сказочными зверями были они, когда ходили в лесу! Это теперь все кому не лень хлопают их по спине, вытирают о них ноги. А мне вспоминаются другие встречи с ними. Встречи без оружия. Там, в лесной глухомани…
Тогда мы только познакомились с Шапаевым и в первый же день поехали на мотоцикле в лес. Дело было в пору овсов, в августе. Свернув на лежневскую поворотку, мы увидели на песке широкие, с когтями следы. Медведь не спеша шел прямо по дороге. Мы пошли за ним — в бурелом, в чащу, в самую глушь. У дороги несколько елок было сломано. Дальше на сосне виднелись большие задиры. Медведь объявлял, что хозяин здесь он, не велел никому ходить.
Шалаев показал: тише, молчать — и мы, напряженно слушая лес, вошли в запретную зону. Попалось несколько разбросанных трухлявых пеньков — медведь ломал муравейники. Запахло падалью — из земли торчали какие-то кости. Тихо, на цыпочках, мы прошли еще сотню метров и застыли. На желтом сухом болоте среди чахлых сосен шевелилась большая гора. Хозяин греб что-то лапой и мотал головой.
Мы перестали дышать. Так тихо, тепло, солнечно было тут на болоте. Я слышал только стук своего сердца и чавканье зверя. Безмятежно было в огромном мире. Медведь ел бруснику. Но от вида гигантского зверя, даже занятого таким мирным делом, пробирал легкий озноб.