Мужчина тяжело вздохнул, вновь ощущая неприятное покалывание в уголках глаз. Сколько еще он будет так реагировать на это. Сколько раз будет сдерживать слезы, стараясь быть сильным.
– Она сказала, что ребенок плачет в комнате, – начал юрист, но под тяжелым взглядом мужчины тут же закрыл эту тему. – Кхм, простите. Вот все заключения.
Понимающе кивнув, Карл протянул бумаги Джону. Тот, быстро расписавшись, отдал копии молодому юристу и сложил оригиналы во внутренний карман. Меньше всего ему хотелось, чтобы Гвен видела, что он взял эти бумаги.
Все время, пока хозяин дома уделял документам, Карл не отрываясь наблюдал за ним. Осунувшееся лицо, небрежно взъерошенные волосы и потухший взгляд.
– Если это все, то я советую вам поскорее уйти. Гвен теперь не успокоится, пока не выплеснет на вас все, что думает после ваших слов.
– Но я же не сказал ничего, что противоречит порядку закона? – возмущенно ответил Карл, закрывая портфель.
– В следующий раз звоните мне. Так будет спокойнее всем. Всего доброго.
Не дожидаясь ответной речи от молодого юриста, что совсем недавно пришел на замену постоянному адвокату их семьи, Джон закрыл дверь. И как только Оскар умудрился сломать ногу именно в этом сложный для их семьи период.
Джон устало вздохнул, наблюдая, как Гвен выходит из детской с одеялом на руках. С необъятной любовью она заглядывала в завернутый кокон, нежно поглаживая ребенка. Её щеки уже вернули нормальный цвет, а улыбка не сходила с бледных губ.
Ему было тяжело видеть ее такой, но другого выбора не было. Когда три месяца назад он выхватил из ее рук детское одеяльце и накричал, что пора посмотреть правде в глаза, признать, что Тайлер погиб, то не думал, что все так повернется.
В тот же вечер Гвен попыталась утопиться в ванной, но Джон просто вовремя вернулся домой. Он хотел извинится перед супругой, но вместо этого вытаскивал едва живое тело из холодной воды. С тех пор он ни разу не кричал на нее. Страх потерять ее был куда страшнее, чем молчание.
После той страшной аварии, когда грузовик врезался в их седан, а пятимесячный сын погиб на руках Гвен, Джон никак не мог принять реальности. Он хотел все рушить, все разломать на мелкие кусочки, лишь бы не верить, что действительность так жестоко с ним поступила.
Но только увидев едва живое тело Гвен в ванной, Джон понял, что не готов остаться один. В конце концов, смерть их сына была общей утратой. Как там говорили они у алтаря - в горе и радости? Так вот не все горе можно пройти вдвоем. Иногда жизнь та еще шутница.
Когда Гвен очнулась после попытки самоубийства, Джона ждал новый удар. Из-за гипоксии часть мозга Гвен была повреждена и теперь ее реальность потеряла границы. Она не помнила аварии, не знала, что Тайлер погиб - для нее все было как раньше.
Джон обреченно вздохнул, всматриваясь в фигуру приблизившейся супруги. Ее глаза изучали любовь и тепло, а руки бережно сжимали свернутое одеяльце в руках.
– Я его уложила, но мне кажется, что ненадолго. Видимо это зубы, а не животик, – тихо прошептала женщина, поправляя краешек мягкой ткани. – Этот ушел?
Гвен встревоженно посмотрела на мужа, ощущая, как гнев все еще плещется внутри нее.
– Да, милая, – выдавил из себя мужчина, всматриваясь в глаза куклы, что смотрела на него из рук супруги. - Он ошибся адресом. Не беспокойся.
- Он говорил такие страшные вещи! О Боже, Джон, представь, если бы это было правдой...
Джон натянуто улыбнулся, обнимая плечи родной женщины. Он знал, что это такое. Прекрасно понимал всю правду, которая рухнула на него за один месяц. Он потерял сына и потерял жену.
Психолог еще на первом сеансе сказал, что теперь она живет совсем в другом мире, не принимая правды произошедшего. И будет лучше, если так оно и останется. На вопрос Джона о том, что же случится, если она все поймет, доктор лишь пожал плечами. Либо Гвен справится и преодолеет все это, либо снова наложит на себя руки.