– Так и есть… Изабелла уже дома, я слышу, как перестукивают её ножки – серебряные копытца… Или это моё сердце так громко бьётся об пол?.. Волнительно как! Чувствую себя самолётом, на котором летит камикадзе. Понимаю, что такая любовь всегда кончается трагически, но не могу остановиться… Изабелла… Это имя на губах и в сердце…
Появляется Изабелла (полная женщина воинственной наружности. Она в дырявом халате, странных тапочках, всклокоченная, с перьями в волосах. В руках – мусорное ведро).
Наткнувшись на Говорящего Половичка, Изабелла вздрагивает, высыпает мусор ему на ноги, хрюкает, поворачивается и хлопает дверью.
Говорящий Половичок:
– О, Изабелла! Она – вся из порывов, как и я! Что же означало это видение… (беседует с собой, в задумчивости бродя вокруг мусора).
– Она вздрогнула, потом неодобрительно хрюкнула… Нет, не неодобрительно… Скорее, порывисто. Да, порывисто хрюкнула… Что бы это значило?.. Наверное, её мучит раскаяние о том, что она холодна со мной... И она подсознательно сравнила себя со свиньёю… Какое плавное поэтичное слово – «свиньёю»… Но какая самокритика бушует внутри высшего существа, земной богини! Подлинная красота, отрицающая самое себя…
А вздрогнула она… От внезапно поразившего её чувства… Не выразимого словами… И предвкушения счастья, быть может… Но каково её самообладанье! Как крепко она держала мусорное ведро, ручкой которого желал бы стать любой мужчина, если бы вокруг неё не было меня!
Садится, достаёт откуда-то амбарную книгу, начинает быстро писать.
– Здравствуй, милый Дневник!
Сегодня моя триста двадцать вторая очная встреча с Изабеллой. Если не считать того момента, когда мы ехали в лифте, но она меня не заметила.
Событий так много… Что говорит мне разум? Какую подаёт надежду?
Отсутствие макияжа свидетельствует о том, что она стремится быть самой собой в присутствии меня… Что больше, чем тысяча безумных ночей, говорит о нашей близости, о её доверии ко мне… О том, что мы близки и неразлучны, как её тапочки…
Она вдруг вышла, не прошло и трёх дней… И так запросто, смело… Но и загадочно… Вся в намёках… И в халате, облегающем непостижимое… Со спины она – истинная виолончель… О, эти формы… Мне показалось или у халата была открытая спина? Наверное, показалось, от желанья вмиг разорвать халат, последнее и жалкое препятствие! Разорвать, истоптать до последней нитки и броситься, как пылкий лев бросается на задумчивую антилопу… О, антилопа-виолончель!
А что означали перья в её божественных волосах? Это ведь только кажется, что они от подушки… Это украшение, два белых пёрышка и серое… Белые пёрышки – возможно, намёк на быстротечность времени, скорую седину… Серое – в цвет глаз… Пусть иней в волосах, но неизменен цвет серых глаз… Какого тонкого ума женщина! И как она поэтична… И парадоксальна, ведь глаза у неё зелёные… Или карие? Сложно разглядеть из-за молний…
Как удивительно всё это… Месяц только начался, а уже такая встреча, наполненная страстью, намёками, сдержанными чувствами… Что дальше? Возможно, не пройдёт и года, как она заговорит со мной! Что же мне ответить? Ведь у меня нет такого разума, как у неё, а только преданность и боготворение… Как не наскучить ей, а завоевать? Как же она обратится ко мне? А если сразу на «ты»? Минуя церемонии, всю эту шелуху цивилизации… Дерзнуть ли отвечать ей тем же? Быть может, она любит таких дерзких, как я? Почему нет? За сорок три года своей жизни я не встречал себе подобных! Вон как смотрит на меня бродячая собака! Даже животные считают меня оригинальным!
Или же вновь ждать, до первого и трепетного прикосновенья… Ты понимаешь, что моя навек?.. О, Изабелла!.. (Исчезает).
Изабелла заходит к себе в комнату. Звонит телефон (она достаёт из кармана трубку от обычного стационарного аппарата с оборванным проводом):
– Алло! Да, свободна. Представляешь, опять там сидит это чу…
(Говорящий Половичок высовывается и подслушивает. Изабелла замечает его, захлопывает дверь).
– Говорю, чучело это опять сидит у дверей! Выскочило из-за мусора, я чуть ведро не уронила. Что у него в башке, интересно?