Выбрать главу

Благодаря мамонтам Гарик переехал на Рублёвку и открыл счета в паре швейцарских банков. Вскоре его активность привлекла внимание государства, креативные люди нужны везде и особенно в правительстве. Гарик занял крупный пост, отвечая за внедрение инноваций в реальный сектор. И стал коллекционировать автомобили марки «Альфа Ромео». Он триумфально выступил на Петербургском экономическом форуме, а затем собирался лететь в Лос-Анжелес на открытие международного инвестиционного банка… И тут случилась катастрофа.

Тем роковым летним днём Гарик отпустил лимузин и решил собственными ногами немного пройтись по Москве. Сигареты закончились и он зашёл в первый попавшийся ларёк, в задумчивости не заметив вывеску. Там оказалось небольшое коллекторское агентство… И, видимо, Гарик что-то подписал…

В поле зрения специалистов Гарик попал месяц спустя. Он рылся на помойке, ища выигравший лотерейный билет. Или завещание миллиардера с прочерком вместо имени наследника… Всё его имущество составлял пиджак из газет. И он был согласен на что угодно, лишь бы оказаться в надёжно охраняемом месте, спрятанном от посторонних глаз.

Мир тебе, смелый предприниматель! Пусть до небесных границ твой бизнес-империи не достанут лапы коллекторов, протянутые из глубин преисподней.

Посреди хаоса мрачных аккордов раздаётся многоголосое рычание, слышны визг, вой, звуки борьбы. Что-то невидимое снова и снова бьётся в ворота.

Тамара: Вокруг – только крысы… Море крыс… Мы как на «Титанике». Только без музыкантов…

Незаметно появляется Шваброедов. Внимательно оглядывается, замечает уцелевшую бельевую верёвку. Прислушивается к сумбурным звукам за воротами. Снова оглядывается, бережно достаёт из-за пазухи узкий свёрток. Вынимает заботливо упакованный скрипичный смычок. Целует смычок, натягивает бельевую верёвку к плечу. Прикасается к ней смычком.

Мгновенно затихает весь внешний шум. Полная, звенящая тишина.

Шваброедов вдохновенно играет смычком на бельевой верёвке. Звучит пронзительное соло из композиции «Por una cabeza».

Тамара: Господи, как же красиво…

Первая девочка-дурочка: Какие же мы дуры набитые…

Алебастр: Я старый осёл…

Минерва: Я старая ослица…

Внезапно смычок перетирает верёвку, она лопается, на Шваброедова сверху падает большой чан с мусором.

Бьют часы.

Мистический Голос:

Бром Шваброедов, погасшая звезда. Удивительно, насколько его фамилия и внешность не соответствовали внутреннему миру…

Он родился и вырос в глубочайшей глуши. В настолько бедной провинции, что местным жителям драный автобус показался бы чудом, как машина времени. К счастью, радио там было. И даже несколько музыкальных инструментов в заброшенном доме культуры. А у Шваброедова был редчайший дар: способность видеть музыку в красках. Музыкальная синестезия… Любую композицию он видел как картину, запоминая сразу и навсегда, до последнего штриха. И мог её воссоздать…

Совершенно случайно Шваброедов попал в Москву и оказался вблизи консерватории. Кто-то заметил юношу, играющего на сломанной губной гармошке Пятую симфонию Бетховена… Гения приняли без экзаменов. Учился юноша великолепно и не раз его профессору говорили другие профессора: ваш Шваброедов – это будущий русский Дебюсси!

Оборвать музыкальную карьеру и духовное развитие в целом может только одно: призыв в армию. Как скрипача-виртуоза его сразу определили в барабанщики военного оркестра.

Целый год Шваброедов добросовестно бил в барабан, играя простые четыре четверти (музыканты называют их «квадратом»). Главным хитом оркестра был «Марш палубной авиации». Почему именно его играл сухопутный полк, дислоцированный в степях Оренбуржья? Ответ на этот вопрос дал сержант в первый же день службы Шваброедова. Военная тайна заключалась в том, что вся Евразия – это палуба, с которой взлетают на Запад наши бомбардировщики.

Играя марши, Шваброедов складывал в голове сложнейшие скрипичные партии. И даже мысленно написал несколько рапсодий для квартета. Записать свои сочинения на бумаге, конечно, было невозможно. Бог знает что могли подумать сослуживцы, увидев записи с нотными значками, похожими на шпионскую криптографию. К тому же сослуживцы никогда не думали, а сразу действовали.