Ну, с Богом! (Толкает запечатанный конверт, он скользит по бельевой верёвке).
Стой! Нет, нет! Как я тороплюсь! (Возвращает конверт, отцепляет обратно). Нужно поставить исходящий номер, иначе секретариат не примет… И собрать подписи жильцов! Коллективные документы рассматриваются в первую очередь. (Исчезает).
Картина четвёртая
Изабелла появляется на балконе, грызя семечки. Обмахивается веником вместо веера.
Выходит Говорящий Половичок, у него на груди висит медальон – обломок швабры, брошенный Изабеллой.
Бормочет: С ней можно говорить только стихами, иначе не обратит внимания… Что я и кто она? Как бы сказать? О, если бы на миг губов твоих коснуться… Плохо! Бездарность! Глупый баклан! О, жар твоей красоты способен воспламенить даже мраморное сердце! Ещё хуже! Чушь и дичь! Разве у меня каменное сердце? Это у неё… Нет, только не это! Надеюсь на внезапное вдохновение и мою отвагу. Осмелюсь говорить с ней на «ты»… Презрю условности! Условности, я вас презрел!
Нужно торопиться, такая женщина недолго будет бегать на свободе… Часы тикают… Жизнь сгорает быстрей, чем табак в сигарете холерика…
Быть может, она будет благосклонна… Ведь мы же – одно целое… Я давно забыл понимать, где я кончаюсь и начинается она…
Торжественно возглашает:
Уйди, прислужница-луна!
Взошла царица света
На балкон всевластья!
Выглядывают другие жители Дома.
Первая девочка-дурочка: Всем чмоки в этом чате!
Вторая девочка-дурочка: Всем лайки в этом чате!
Минерва: Ах, любовь! Буся, ты помнишь, как впервые читал мне Платона? Или, быть может, Платон читал сам себя твоим голосом? Ах, сколько миновало декабрей с того декабря!
Тамара: Ромео и Джульетта! «Приди, приди, Ромео, мой день, мой снег, светящийся во тьме, как иней на вороньем оперенье!»
Победов: Любовь прекраснее, чем залп из всех орудий по тонущему противнику.
Шимпанзец: Любовь – это кокаин для бедных.
Гуманизавр: Долг каждой семейной пары – усыновить животное!
Шлюшастый: Не усыновить, а удочерить!
Сталеваров: Вы будете создавать ячейку общества или вы анархисты?
Кадрильева: Ниагарский водопад! (Мечтательно вздыхает).
Бабка Хароновна: Клавдия Ивановна, вы-то куда вздыхаете? Что вы можете знать о любви? Вы же в этом не Копенгаген!
Кадрильева: Очень даже Копенгаген, а может даже Брюссель!
Изабелла зевает, не переставая есть семечки. Дремлет.
Говорящий Половичок (возвысив голос):
О, как хотел бы я
Родиться шелухой от вкусной семечки,
Чтобы хоть так
Губам твоим
Стать сопричастным!
Аплодисменты жителей Дома.
Первая девочка-дурочка: Огромное сердечко и три салютика! Нет, четыре!
Противень: Крупный план! Весь свет – на Изабеллу! Музыка усиливается.
Изабелла просыпается и потягивается, крякая и сопя. Жители Дома быстро прячутся.
Говорящий Половичок (в забвении, вдохновенно):
О, если бы на миг
Твой взгляд на мне остановился,
Повелевая броситься к тебе!
Изабелла (замечая Говорящего Половичка и прислушиваясь):
– Ща я к тебе брошусь!
Говорящий Половичок: Ты?! Ко мне?!
Изабелла: К тебе, к тебе! И отхреначу! Тебя, тебя, не оглядывайся!
Говорящий Половичок делает бессмысленные движения руками.
Изабелла: Слышь! Чё ты отираешься тут всё время? Ключи потерял? От своей башки?
Говорящий Половичок: Я потерял всё то, что отдал! Но нет потери слаще, чем отдавать тебе!
Изабелла: Ну-ка поподробнее в этом месте! Чё это ты мне отдал?
Говорящий Половичок: О, всё! И сердце, и душу, и разум… На вечное хранение!
Изабелла: Я тебе что, ломбард?
Говорящий Половичок: Скорее, я сам ломбард, ибо храню в себе бесчисленные сокровища воспоминаний о тебе!