Экземпляр Ильич посмотрел на одиноко стоящий в углу рабочий пиджак, пахнущий умершей собакой от того, что в нём непрерывно бегали по этажам, устраивая быт Вождя…
Он вспомнил грязные тарелки, вспомнил закрытые жалюзи в своей норе, за которыми прошло сколько летних дней… Столько закатов и тихих московских вечеров… Вспомнил утренние доклады и совещания за полночь, укрепившие позиции Вождя как олигарха и политика, а его самого… Экземпляр Ильич был так занят, что даже не разбогател за все эти годы…
Только тут он ощутил, насколько устал. От постоянно включённой кнопки «чего изволите?», к которой подведены все ресурсы организма. От неизбывного страха прогневать Вождя, который стольких стёр в пыль, что можно насыпать целую пыляную пустыню. От геометрического кошмара этого здания… От постоянного ожидания вздрюча. И вообще – от чувства женщины лёгкого поведения, которой клиент заплатил, но не пришёл, пообещав скоро заглянуть. Чувство постоянной боевой готовности. Есть в зале представители госаппарата?
И даже представилось Экземпляру Ильичу, как он выходит с пачкой важнейших документов на улицу и, радостно смеясь, разбрасывает повсюду драгоценные листы, бегая по ним и затаптывая…
За воротами Министерства шёл ледяной дождь, такой медленный, словно тучи приплыли из Прибалтики или других неспешных мест в Европе… Где, наверное, лучше, чем здесь…
Стоя в центре Москвы под прибалтийскими тучами, Экземпляр Ильич пил из бумажного стаканчика кофе со снегом, поедаемый всеми чувствами, которые только могут поедать живое существо.
Будучи не в силах толкаться в метро, Экземпляр Ильич поехал к себе в спальный район на такси. Но пребывал в настолько рассеянных чувствах, что чуть не вызвал межнациональный конфликт, оставив таксисту на чай немного плова.
А проклятый день не желал заканчиваться! Стоило Экземпляру Ильичу закурить в неподходящем месте, как тут же из темноты возник полицейский. И заговорил с Экземпляром Ильичом как с умственно отсталым иностранцем. И предложил провести вечер с ним и другими полицейскими.
Экземпляр Ильич попытался оправдаться тем, что не курил у цистерны с мазутом, а просто нашёл окурок и в зубах нёс его в мусорку, но… Вечера с полицейскими удалось избежать за счёт последней купюры, на которую наш герой хотел напиться и забыть пережитое. Ограбленный, трезвый, с разбитым телом и мироощущением, он наконец очутился дома.
Квартира Экземпляра Ильича располагалась напротив огромной красной трубы теплостанции. Настолько широкой, что она заслоняла всю панораму и можно было только предполагать, что за трубой тоже есть жизнь.
Понять советского градостроителя, построившего целый подъезд с живыми людьми строго напротив огромной трубы, – было всё равно что проникнуть в мысли инопланетянина, лежащего в лаборатории в виде зелёной булькающей лужи… Чувство абсурдности Вселенной охватило Экземпляра Ильича.
Последняя неудача настигла его прямо перед сном. Закуривая, он нечаянно хрюкнул и порвал сигарету у основания. Последнюю. Ночью. Можно было затягиваться сколько угодно, но спасительный горький дым в душу не поступал. Экземпляр Ильич высыпал на ладонь горстку табака и съел его.
А потом нашёл окурок сожительницы, которая опять не ночевала дома, с ароматом её помады… Словно что-то острое воткнулось в грудь Экземпляра Ильича и впервые, наверное, он подумал, что выбрал в жизни не ту дорогу и есть вещи важнее Министерства…
Злясь и тупея, как любой курильщик, лишённый сигарет, он долго не мог успокоиться, барахтаясь под одеялом, холодным и тяжёлым, как натянутая на себя льдина.
За стенкой раздавалось непрерывное монотонное гудение, словно там снова и снова стриг сам себя сумасшедший баран.
Наконец Экземпляр Ильич заснул, повернувшись сжатыми зубами к стене.
*******
Вскоре Экземпляра Ильича постигло понижение в должности и он вернулся туда, где был рождён. Снова – на нижние этажи, где сидят рабочие пчёлы-чиновники… Наверное, то же самое испытывала любимая жена фараона, вдруг попавшая в опалу и помещённая среди тысячи рядовых наложниц. Филиал ада на земле.
Даже если бы Экземпляр Ильич нашёл в себе былые силы, он не смог бы снова вписаться в коллектив. Как не смог бы чёрный лебедь вписаться в стаю саранчи.