После руководящей столовой питаться в обычной тошниловке Экземпляр Ильич уже не мог. Лишь однажды он заглянул туда, чтобы увидеть суп серого цвета, как будто состоящий из взорванной курицы с плавниками. А этот вкус… Небеса и царства! Они что, сварили половую тряпку?! Экземпляр Ильич бежал из столовой.
Бывает, что беда подкрадывается незаметно, вползает как холодный воздух в остывающий вагон электрички, оставленной в тупике, который невидимо, но неотвратимо продлевает в вечность сон лежащих на лавках бездомных… Если следовать железнодорожным ассоциациям – наш чиновник был сразу выброшен из вагона в зимнюю ночь.
В тот страшный понедельник он пришёл на своё рабочее место и увидел какого-то отвратительного незнакомца, важно сидевшего на его собственном кресле. Незнакомый монстр указал нашему герою на ворох папок, чайник, семь галстуков, четыре ручки и половинку карандаша. «Ваш контракт не продлён, просьба собрать личные вещи и пройти на улицу. Знаете, где выход?»
Волосы Экземпляра Ильича встали дыбом, словно внутри заработал электрогенератор. До этой минуты он всё же надеялся собраться и через годы нечеловеческих подвигов вновь приблизиться к Вождю.
Долгим и памятным был путь Экземпляра Ильича вниз, на улицу! Он шёл сквозь толпы бывших сослуживцев, чувствуя, как в затылок ему бьются волны сплетен, рассказываемых уже не шёпотом, а вполголоса. Удалось напоследок увидеть и некоторых руководящих товарищей, больше не подающих руки…
Не заметив Экземпляра Ильича, совсем рядом проползло легендарное чудовище Перзамдирдеп (первый заместитель директора департамента). Древние греки, рисуя Минотавра, хорошо понимали, какое ужасное впечатление производит сочетание животного и человеческого. В облике Перзамдирдепа тоже была деталь, делающая его отдалённо похожим на человека: его очки. Их стёклами он так злобно сверкал на подчинённых, что они каменели и падали замертво прямо в кабинете…
Затем появился главный кадровик, настолько деревянный, что его все звали Буратино. Одну из своих идей он принёс с предыдущего места работы… И предложил Вождю надеть на подчинённых ножные браслеты, чтобы всегда знать, где они. И посылать электрические разряды, если они не там, где нужно. Вождь спросонья подписал заявку и потом долго пришлось убеждать его, что он пошутил…
После берлоги Буратино на глаза попался хозяйственник Министерства, носящий солидное прозвище Свин… Двухсоткилограммовая легенда, полностью обставившая восемь своих квартир казённой мебелью…
Потом издалека погрозил кулаком начальник секретариата, к которому кличка «Опизьдел» приклеилась так прочно, что будет вырезана и на могильном камне…
Дальше встретился ветеран Старый Скотч, имевший репутацию умнейшего человека. Из-за привычки начинать любой разговор фразой «Всё не так просто»…
Затем прошла мимо главная архивная мумия, лет ста от роду, однажды кокетливо сказавшая о себе «Я – женщина бальзаковского возраста» и мгновенно получившая прозвище «Лариса Трибальзака»… Потом ещё многие полусказочные существа…
Ах, чудесные кошмарные места! Ах, милые Буратино и Свин!..
Но начались уже другие этажи… Всё ниже по иерархии спускался Экземпляр Ильич, всё мельче попадались сотрудники… И наконец показалось самое дно, отстойник Министерства. Все недозрелые, бескорыстные, убогие, странные, блаженные, невтыкающие, запойные, наивные ландыши и прочие, не сумевшие стать одним целым с волей Вождя… При других обстоятельствах они никогда бы не увидели Экземпляра Ильича так близко.
Он вышел из Министерства и съёжился от холода. Перевёл меховые уши на шапке в боевое положение. И собственные уши стали примерзать не к голове, а к меховым ушам.
Мерзкий московский полуноябрь продувал душу. Началась эпоха пустоты.
Раньше каждый день Экземпляра Ильича был заполнен непрерывными событиями – с утра до ночи. От радостного «Доброго утра» и ответного бурчания Вождя – до лёгкого поклона вслед красным огонькам лимузина, увозящего Вождя домой. Не только круговорот обязанностей, но и ощущение причастности к чему-то великому… Тень Вождя… Но ведь не может быть тени самой по себе, без источника света?..
Экземпляр Ильич прекрасно знал, как сделать, чтобы Вождь был доволен. Но что делать, когда Вождя нет, – он не знал. Это была потеря ориентации – более радикальная, чем у Аркадия Шлюшастого. К тому же сожительница окончательно ушла к успешному сотруднику Министерства, и Экземпляр Ильич остался один.