Синта помолчала, глядя на волны, игравшие высокими гребнями под ослепительным солнцем. Сегодня его было видно из подлунной деревни очень часто. Проклятое море, почему ей туда нельзя?
Благодарно погладив по спине маму Джику, девушка вернулась в спальню, чтобы утешить Мальчика. Её Мальчика. Её сына.
5. Чужое море
Когда Мальчик проснулся, Синты уже не было. Он расстелил на кровати одеяло, представляя, что это не сотканное из водорослей полотно, а маленький лоскуток моря. Но волнистое покрывало - не настоящие волны, в него не провалиться, не окунуться с головой. Его море теперь очень далеко. Даже песенка без слов, которую Мальчик тихонько напевал под нос, до фиолетовой полосы, самой далёкой, последней из двадцати, наверняка не долетала.
И домой его не пускали.
После нарушенного Синтой обещания он решил, что проситься больше нет смысла. Хоть девушка и старалась быть ласковой с ним, но не понимала ни его желания вернуться в море, ни его самого. Оставалось только убежать. И почему он не выпрыгнул из лодки, сразу после того, как Анги поймал его сетью? Не надо было поддаваться испугу!
Мальчик прокрался в прихожую, отворил дверь и застыл на пороге.
Страшно-то как!
Пол обрывался пустотой, а бурая земля, укутанная дрожащим воздухом, оказалась так далеко, что голова кружилась. И только первая полоса моря, прикусывающая кромку берега, не позволяла отступить.
Мальчик сглотнул. Нужно всего-то спуститься по верёвочной лестнице на длинный пирс, примиривший землю и воду, а потом прыгнуть в волны. До фиолетовой полосы далеко, она на самом краю мира, но главное - оказаться в море...
Всего-то спуститься.
Всего-то.
От одного взгляда вниз внутри всё ворочалось, прыгало комом к горлу. Мальчик поднял глаза. Если смотреть на ряды домиков, напоминавшие гигантские жёлтые бутоны на стеблях-канатах, было не так страшно. Он опустил ногу, нащупал босой ступнёй верхнюю перекладину лестницы.
Вот так.
Теперь вторую ногу. Крепко держаться руками. Не смотреть вниз.
Ветер, насмехаясь, ухватился за верёвочные ступени, дёрнул лестницу в сторону. Мальчик сжал пальцы и зубы. Оценив упрямство беглеца, ветер отпустил. Можно было спускаться дальше.
Уже с середины пути Мальчик ощутил, что земля исходила жаром. Ноги погружались в раскалённый воздух и, казалось, на пятках вот-вот запляшут язычки пламени. Нестерпимо захотелось пить, будто близость горячей растрескавшейся почвы выжала из тела всю влагу.
Хорошо, что конец лестницы болтался над твердевянным пирсом, ступить прямо на обжигающую землю Мальчик никогда бы не отважился. Доски тоже были горячими, но ноги терпели. Да и пахло здесь славно: смолой и морем.
Поначалу Мальчик даже забыл, что собирался немедленно броситься в волны, и стал с любопытством разглядывать широкий пирс. У края воды в многослойной мешковатой одежде сидели рыбаки: старики да мальчишки, не старше самого Мальчика. Они негромко переговаривались, закидывая в море верёвки, на концах которых белели острые крючки. Рядом с ловцами высились горки разноцветной рыбы.
И как только рыбаки ещё не поумирали здесь от невыносимой жары? Казалось, они даже не замечают удушливого зноя, вышибающего пот, грозящего изжарить заживо. Мальчику уже было дурно. Висящие над головой дома, кренящиеся от резких порывов ветра, перестали казаться такими уж неприятными и пугающими. До них хотя бы не дотягивались горячие лапы воздуха. Не в силах больше выносить этих прикосновений, близости непонятных ему людей и всей этой чужой земли, с радостью спалившей бы своих детей, Мальчик побежал к морю.
- Эй, а это кто ещё? - остановил его звонкий голос паренька, рыбачившего на краю пирса.
- Не слыхал, что ли? Анги из моря приволок. Улара уже всей деревне нажаловалась, что от него одна беда, - седобородый рыбак поднялся и, гулко ударяя чем-то по доскам при каждом шаге, поковылял в сторону Мальчика. Тот уставился на толстую палку, заменявшую старику вторую ногу. - А ты, молокосос, шуровал бы домой. Нечего тут делать.
Мальчик растерялся, глаза забегали по сторонам. Как же много людей! Удрать, скорее. Море совсем рядом, а там уж никто не поймает, не заставит карабкаться по ненадёжной лестнице. Пусть хоть тысячу крючков забросят!
И он побежал. Откуда-то справа послышался крик. Мальчику на мгновение показалось, что это зовут его. Он остановился, оглянулся. В лодке, привязанной к столбику у пирса, возвышалась старуха в обносках и глядела прямо на него. Мальчик даже вскрикнул от испуга. Вторя ему, море толкнуло сваи. А потом кто-то больно вцепился пальцами в плечо. Мальчик рванулся, но старик с одной ногой только сжал сильнее.