— Подожди-и-и!..
Огни барака уютно светились под елями на берегу. Но Бакушкин, задыхаясь, бежал от них в темную, морозную ночь.
А Демин сунул акт и печать в карман и с середины реки шел уже полноправным прорабом карьера.
Только на берегу, поднимаясь по крутой тропинке к бараку, он вспомнил, что лица у Бакушкина не приметил. Не было у него лица. Только острый нос под ушанкой и настойчивый голосок: «Приветик, я — Бакушкин!»
Отряхнув снег голиком, они вошли в барак, и с мороза сразу пахнуло жильем — кухней, одеждой, керосиновой копотью и слабым смолистым запахом нового деревянного дома.
В коридоре тускло горела «летучая мышь», освещая дощатые стены и картинку «Утро в лесу». В конце коридора видна была кухня с плитой, уставленной кастрюлями, а слева — двери двух комнат. За дверью негромко наигрывали на баяне.
Они сложили вещи у теплой печи. Оля села на чемодан, развязала платок, поправила волосы.
— Иди, — шепнула она.
Демин расстегнул полушубок и негромко окликнул:
— Хозяева!
Баян смолк. Из кухни выглянула пожилая женщина в ситцевом платке, а из комнаты высунулся странный тип: шкиперская бородка и очки на худом мальчишечьем лице, лыжная шапочка с помпоном и трубка в зубах.
— Ну, я хозяин, — отозвался он небрежно и сказал кому-то в комнату: — Ребята, геологи.
Женщина сказала из кухни:
— Входите, грейтесь.
— Спасибо, — ответил Демин и насмешливо кивнул шкиперской бороде: — Табачком балуешься?
Покосившись на Олю, тот нахмурился:
— Проваливай, воспитатель!
— Ромка, стервец! — прикрикнула женщина, выходя в коридор. — Хворостины на тебя нет! Люди зашли погреться.
— Нет, мы к вам, — сказала Оля.
— Ну-ну, — неопределенно ответила женщина, присматриваясь к Оле. — Милости просим.
Появились еще трое — все в тапочках на босу ногу. При свете «летучей мыши» трудно было рассмотреть их лица.
Дядя в свитере — худой и долговязый — подскочил к Оле:
— Позвольте познакомиться: Митя Грач. Марфуша, чайку! Ежели гражданке к геологам, то ей еще далече топать. Пожалте в нашу кают-компанию.
— А кто у вас тут за главного? — перебил Демин.
Митя Грач развел руками, играя привычную роль балагура:
— Не взыщи, сиротиночки мы. Сиганул от нас главный. Побрезговал нашим обществом.
— Ну так я вместо него. Будем знакомиться: Демин, новый прораб. А это моя жена, Оля.
— Жена! — разочарованно свистнул Грач.
— Между прочим, мы сегодня поженились, — с вызовом сказала Оля.
Шкиперская бородка с любопытством выдвинулась вперед:
— И прямо сюда?
— Прямо к вам.
— Батюшки, прямо из-под венца! — встрепенулась Марфуша. — И не пожалел молодую в такую даль. Идем, идем, доченька, поди, устала, замерзла. Непутевый у тебя мужик, прости господи, — из-под венца потащил сюда девку.
— Да нет, я сама за ним увязалась. Он не хотел меня с собой брать, — засмеялась Оля, посмотрев на мужа.
Хлопотливая, бойкая для своих немолодых лет, толстенькая Марфуша в одну охапку подхватила их вещи и увела Олю на кухню.
— Ну-с? — поднял бровь Митя Грач.
Демин достал документы.
Пожилой, усатый мужчина в рубахе навыпуск и белых шерстяных носках долго читал лиловатые строчки приказа с подписью Антонова и печатью.
— Вербованный? — заглянул в приказ черноволосый парень в ковбойке.
— Кадровый, — обиделся Демин. — С ГЭСстроя.
— Вот Бакушкин был вербованный. Повертелся да смылся. Без длинного рубля дай бог ноги.
— Видел, — неохотно сказал Демин, постыдившись признаться, что дела у этого Бакушкина принял где-то на полдороге, под звездами, под свист вольного ветра. Теперь, на людях, при житейском свете тусклой керосиновой лампы все это рисовалось иначе: не мужским характером, а просто несерьезным ребячеством. Хмурясь, он нащупал в кармане акт и печать. — Кто у вас бригадир?
— Борода. Он скоро придет, — небрежно бросил Митя Грач.
— Жди его, — усмехнулся парень в ковбойке.
Бородатый Ромка выпалил:
— Ушел к Егору пить самогон!
— Знаешь ты! — зло сказал Грач, покосившись на нового прораба.
— А вот знаю! — Ромка упрямо втиснулся со своей куцей бородкой в мужскую компанию. — У него с Егором такая дружба, товарищ прораб! Старик тут у нас есть, Петухов, последний житель Тасеевки. Думаете, не из-за Петухова у нас стоит дело? Заработков нет, почти вся бригада разбежалась.
— Ладно, малец, без тебя разберемся, — сказал Ромке усатый мужчина.