Она не могла тогда, вот так просто, лечь спать, уснуть. Меряя шагами пустоту ночного дома, Кира отчаялась понять, какое мгновение оказалось решающим. В голове кружились картинки, звучали голоса, фейерверк... Полчаса простого разговора... Так не бывает... Бывает...
К утру эйфория закончилась: пришёл страх. Нежданно-негаданно дорога её жизни разделилась на две: одна из них, вроде как, продолжение старой, ровная, предсказуемая и... скучная; другая начинается с подъёма, обещающего только неизвестность. Ей необходимо выбрать, выбрать для начала куда идти спать: в комнату с Фёдором или на пустой диван в гостиной. Она не знала. Она застряла на перекрёстке – пошла и легла в родительской каморке, прижавшись к спящей матери.
Этот извечный женский страх перемен не покидал Киру несколько дней, убивал неокрепшее чувство, и она понимала, что столь долго ожидаемая и желанная поездка в санаторий с надёжным Фёдором, означала бы её полную капитуляцию.
«А может всё к лучшему? И пример тридцатипятилетнего брака моих родителей лишь подтверждает правоту выбора, сделанного когда-то мамой в пользу отца. Доброжелательность, уважение, ответственность, баланс интересов – это ли не цель любой женщины. Любимы и счастливы в семье должны быть дети, а я и была таким ребёнком... Значит, надо забыть, забыть и ехать. Алёшка с Фёдором сойдутся поближе, подружатся, всё наладится. Почему же мне тогда плакать хочется?... И что сейчас происходит с мамой?»
… Сергей увидел Киру. Она, согреваясь от снега и ветра, прохаживалась под козырьком главного входа, между колон с отвалившимися кафельными плитками. Только сейчас, при свете дня и вблизи, Сергей мог внимательно и с пристрастием её рассмотреть.
Кира была действительно небольшого роста, даже, миниатюрна, но девочкой- подростком не казалась. В ней всё было женственным, органичным. Под короткой курткой-аляской угадывалась безупречная осанка и вполне явственно обозначалась грудь, а облегающие джинсы смотрелись на зависть иным моделям. Её движения были не суетливы, размеренны: несколько шагов, плавный разворот на носках меховых полусапожек, секунда неподвижности, снова грациозный шаг. Весьма любезно мужскому взору. А вот она сняла варежку, рука поправила под капюшоном светлую чёлку...
Сергей дал два отрывистых гудка – ближе было не подъехать. Кира его заметила, остановилась, приветственно покрутила ладошкой и, подхватив стоящую у одной из колон спортивную сумку, поспешила к машине, балансируя на скользких ступенях.
– Доброе утро, Сергей Анатольевич!
– Осторожно, осторожно! Здравствуйте, Кира! – Сергей вышел к ней навстречу. – Садитесь, пожалуйста. А сумочку Вашу, позвольте, я в багажник. Ого! Вы дрова из города возите?
– Не сегодня... Это так, перекусим.
Они засмеялись, разом преодолевая первоначальное смущение, заняли свои места, и машина тронулась.
23
Казалось бы, международный терминал, встречающие и провожающие, прилетающие и отбывающие – это люди солидные, обеспеченные. Платная парковка забита личными автомобилями, такси не успевают увозить клиентов. Ну кому может понадобится общественный транспорт, в виде автобуса тринадцатого маршрута? Так нет, понадобился. Автобус, переполненный гражданами иностранных государств и родного Отечества, чемоданами и сумками с одинаковыми бирками «LED», уминая дверями висящих на подножке и надрывая дизель, нехотя отъехал в сторону города.
Тётенька-кондуктор, привыкшая к подобной обстановке в салоне, бесцеремонно протискиваясь сквозь толпу, собирала деньги родному управлению на развитие инфраструктуры, на содержание администрации, детского лагеря, пансионата на тёплом море, ну и на зарплату себе, конечно, всё ближе подбиралась к Александру Павловичу. Сколько стоит проезд он не знал – ни к чему это, если не вылезаешь из-за руля собственной машины: на работу, в супермаркет с женой, на дачу с семьёй и... разные, в общем, поездки.