Как и ожидал Сергей, дом, с присущей русской деревенской архитектуре простотой и практичностью формы, был добротный снаружи, таким оказался и изнутри. Хоть «вагонка» и была главным декором интерьера, скучным он не казался. Тут просматривались, правильно растущие, умелые хозяйственные руки, труды немереные, деньги немалые, с пользой потраченные: всё было сделано с душой, с выдумкой, явно для удобства конкретных людей, близких людей.
– Строил отец?
– В основном.
– Неожиданный вопрос: какого он роста?
– Папа высок. Когда-то увлекался игрой в баскетбол. Я в маму, обе коротышки. А что?
– Он для вас старался. Это видно.
Основная комната – гостиная – была совмещена с кухней, деля с ней великолепную печь, имелись два смежных помещения, очевидно, – спальни и лестница на антресольный этаж – с перилами, холлом и небольшой комнаткой. Мебель стояла на своих законных местах, было уютно, но... холодно. Кира включила электрический обогреватель, явно слабоватый для большого открытого помещения. Наверное, он был взят в одной из спален.
Сергей с сомнением похлопал по радиатору.
– Электричества съест много, а толку мало.
– Что Вы говорите, Сергей Анатольевич? – Кира вышла из кухни, где уже что-то стряпала.
– Я говорю, может вашу красавицу растопим?
– Хорошо бы, да я не умею. Может Вы?
– Сейчас я принесу дрова, затоплю и расскажу небольшую поучительную историю.
Некоторое время спустя, когда огонь в топке весело побежал по поленьям и Кира уютно расположилась в кресле-качалке с чашкой крепкого чая, а Сергей устроился на маленькой скамеечке возле жаркого стекла, держа на коленях такую же чашку, он начал рассказ:
– В то время, скажем прямо, далёкое время, я учился в техникуме. После окончания второго курса комсомольское начальство пригласило всех желающих на два летних месяца в стройотряд. Сюда, в область, на мелиорацию. А что? Молодость, самостоятельность, без мамы-папы – здорово! Из шестерых парней нашей группы поехали четверо и оказались самыми младшими по возрасту, да ещё в перший раз. Потом никто не жалел и вспоминал с удовольствием. Но это потом. А на деле был тяжёлый ручной труд, грязь мелиоративных канав, жара и вонь воды их коллекторных труб. И постоянное чувство голода, хотя кормили прилично. Наверное, вся энергия тратилась на вечерние танцы, футбол...
– Девочек, – вставила внимательно слушающая Кира.
– У кого-то да, не у меня. Были причины, но оставим их за скобками этого рассказа. Так вот я лучше о кухне, тем более, что вся поучительность связана именно с ней. Все по очереди назначались, это официальное название, дежурными по пищеблоку. Пришлось и мне. Ха, думал я, в поле не надо, целый день при продуктах. Курорт. Только придётся встать пол пятого, чтобы растопить печь и разбудить повара, чтобы он мог сварить котёл каши для сорока архаровцев. Я проснулся, дождь хлещет. На кухне всё сырое, и дрова в том числе. Теоретически, процесс растопки печи мне был известен, как это, с одной спички. Но у меня ничего не получалось: спички гасли, газеты, напиханные в топку вспыхивали и затухали, сырые дрова только шипели. Эксперименты с типом, формой, размером поджигаемого материала провалились. Опрыскивание одеколоном не помогло, только мокрым сеном запахло, а потом кончились спички. Скоро будить повара – печь холодная, как у меня на душе, в предчувствии надвигающегося позора.
Сергей открыл дверцу, пошевелил угли, подбросил полено и продолжал:
– Что спасло меня и завтрак? Это дружба. Совершенно в отчаянии я пошёл будить Фикуса. Да, именно того дядю Фикуса, который здесь несколько дней назад разливал шампанское. Он спросонья послал меня, а когда разобрался в ситуации, оделся, в ливень через весь лагерь пришёл на кухню. И, о чудо! с первого чирка бензиновой зажигалки затопил печь. Снабдив меня устными инструкциями, он пошёл досыпать. А я будить повара, у которого каша и подгорела. Но лучше такая, чем ни какой.
Кира дотронулась до тёплой печи и с улыбкой сказала:
–Теперь ловко у Вас получается.