А вот и финал. Он подошёл ко мне, сел рядом на постель. Молчал, я рыдала, лёжа у него на коленях. Я ждала успокоения и дождалась, но совсем другого. Он гладил мои плечи... не как любовник что-ли, не со страстью, а с заботой, защитой... умиротворяюще. Так детей ласкают и качают перед сном, поют колыбельную, а он говорил... И как ребёнка уложил рядом с собой. Я быстро уснула... Утром я проснулась одна.
Наталия подошла к дочери, сняла с её головы полотенце и поцеловала в ещё мокрые волосы:
– Надеюсь, ты сегодня никуда не переедешь?
Раздался телефонный звонок. Мать и дочь посмотрели друг на друга.
6
Телефон не умолкал, с каждым последующим звонком всё настойчивее требовал ответа. Подошла Наташа. Её ладонь легла на телефонную трубку и, ощущая вибрацию пластмассы, ждала, пока Кира не прошла мимо, в комнату.
– Слушаю... Да, я... Ой, Таня, здравствуй!... Давно, давно... Конечно, помню. И позвонить я собиралась... Ну, да – это цифра... А когда?.. А где?... Ну, я не знаю, сейчас такие дела... А кто ещё?.. М-да... Я тебе перезвоню. Спасибо большое! Пока, пока...
Наталия присоединилась к Кире, сидевшей на диване в запахнутом халате, нога на ногу, руки глубоко в карманах. Она очень интересовалась вопросом, сколько продержится её тапочек, если его вертеть на одном большом пальце ноги.
– Нас на день рождения приглашают...
– Я поняла. Я не пойду.
– А я хотела бы...
– Конечно, иди. Кого они ещё пригласили?
– Многих...
Телефон не дал ей договорить. Кира театральным жестом указала на него.
– Опять тебя...
Наталия слушала, а затем, прикрыв рукой микрофон, сказала только одно слово: «Да».
И тапочек соскользнул.
7
– Ты знаешь, я очень удивился приглашению. Нет, безусловно, мы периодически созваниваемся: как здоровье, работа, то, сё... И с Ириной, и с Татьяной, с мужьями их у меня сохранились дружеские отношения, и в гостях у них я иногда бываю. Но только... только в том случае, если гарантированно мы не пересечёмся: ты с Александром и я. По-моему, сёстры возвели это условие в принцип. Не хотят они повторения прошлой неловкой ситуации. А самому навязываться, ты же понимаешь... Но вы-то часто встречаетесь?
– Последние два-три года, нет... Как-то разладилась наша былая дружба. И не то, чтобы мы поссорились, нет, просто жизнь развела, отдалила. У них своё, у меня своё. Делиться радостью, а уж, тем более проблемами... стало незачем. Ничего нас больше не связывает... Даже не грустно уже... Но что-то я не помню... как ты сказал? неловкой ситуации.
– Немудрено... Было же когда...
Наташа и Сергей стояли, пережидая внезапно начавшейся снег с дождём, под пластиковым колпаком, редкого в сегодняшние времена сотовой связи, уличного телефона-автомата. Укрытие было ненадёжным – и ноги, и потрёпанная книга Жёлтых страниц, на стальном тросике висевшая где-то внизу, быстро намокали – надо было бы искать что-то другое, но... Но Наташе не хотелось перестать обнимать Сергея под распахнутой курткой, а ему не хотелось не согревать её.
– Тогда был такой же, как и сейчас, неприветливый, с колючими ветрами март месяц. Начало восьмидесятых... Со дня твоей свадьбы прошло три с половиной года, собственно, столько же, сколько с моего дембеля. Вспоминаешь? Ни звонков, ни встреч... Жили, скорее, на разных планетах, чем в одном городе. Может это и к лучшему, я почти смирился... И вдруг приглашение от двойнят на день рождения. Словно трогательный привет из наивной, беспечной юности... Коммуналка на Васильевском, купленная на шестерых бутылка красного вина, самый тёмный угол для танцев... Но главное, наивная убеждённость, что впереди лишь бесконечная любовь помноженная на бесконечность жизни... Мне захотелось вновь испытать это чувство, хотя бы тень его... Я поехал по знакомому адресу. Сталинский дом, подъезд с широкими лестницами и следами сожжённых спичек на побелке стен. Всё та же шахта лифта из металлической сетки и эхо на все этажи от грохота массивной двери и двух узких створочек кабины. Этаж я забыл, поднялся выше и пришлось спускаться мимо трубы мусоропровода. Точно, помню, что курить к нему бегали. Дальше квартира, длинный коридор с стёртым паркетом «в ёлочку», комната в тупичке. Осталось войти и увидеть тебя... Самообман кончился, ничего нельзя вернуть: ты пришла, но пришла с мужем.