Перезимовавший просёлок – не гоночная трасса: ямы, ухабы, куски острого щебня, мусор – Сергей преодолел его с тихим бешенством, в виде матерного шёпота и стёртой с рук кожи, но вывернул-таки на асфальтовую дорогу, ведущую до районного центра, где был расчёт найти какое-либо медицинское учреждение.
«Ещё километров двадцать... Ну, лошадки, погнали!»
…Инспектор дорожного движения старший лейтенант Кугушев, Желялетдин Садригалимович, «КЖС», или как его за глаза называли сослуживцы «Куплю жене сапоги», направил радар на два светлых пятнышка приближающихся фар. Цифры на экранчике замелькали и остановились, беспристрастно показывая «143». Инспектор с довольной улыбкой пошёл навстречу кошель... автомобилю, в приветственном жесте поднимая жезл счастья. А когда из резко затормозившей машины выскочил какой-то клоун, образцово демонстрируя внешние признаки алкогольного (только ли?) опьянения, инспектору припомнилось: «Счастье есть, его не может не быть».
Но перераспределение денежных знаков должно происходить с легкостью, на добровольной основе, поэтому вежливость и ещё раз вежливость. Всё по уставу. Он представился:
– Инспектор дорожного движения старший лейтенант Кугушев! Попрошу документики, товарищ водитель.
– Командир, извини, я очень спешу... – отвечал клоун расхожей фразой, подавая документы.
«Не извиняйся, что ты, я тебя жду не дождусь...»
Инспектор повернулся к фонарям, освещавших пост, стал дотошно изучать поданные бумаги. Всё как будто в порядке, а водила нервничает и руки у него какие-то странные. Уж не экзема ли? Не хватало ещё заразу какую подхватить.
– Командир, быстрее...
«Быстрее, ну давай же, давай покончим с этим... предлагай уже...»
– Нарушаем, Сергей Анатольевич. Создаём опасность на дороге.
– Командир, мне в больницу...
«Да-да, нам по пути, отвезу на освидетельствование...»
– А также имеются признаки...
– Да, послушай же: в садоводстве пожар, я везу пострадавшую...– Сергей рывком открыл заднюю дверь.
– … алкогольного опьянения. Дунуть в трубочку придётся, Сергей Анатольевич!
У Сергея закололо в затылке и резко повысился уровень остроты реагирования на социальный раздражитель:
– Дунуть? В трубочку? Понюхать хочешь? Сейчас ...
Он нырнул на заднее сиденье, вытащил из под Киры длинную тряпку и сунул её под нос инспектору. Она была вся в пятнах крови.
– На! Нюхай! Только жетончик гордый на жилетке новой кровушкой не замарай. Знай, если из-за тебя, господин старший лейтенант, моя дочь... короче, инвалидом тебя сделаю, отсижу, выйду и убью.
Инспектор меланхолично отвёл руку Сергея в сторону, а тот свернул тряпку, с силой забросил её в салон и, обхватив голову, сел на порог.
–А почему не сразу убьёшь?
Сергей пробурчал:
– Хочу, чтобы ты помучился... как она сейчас.
Офицер обошёл машину, открыл вторую заднюю дверь, заглянул в салон, откинул край одеяла с лица женщины, проверил пульс. Потом осторожно закрыл дверь.
– Я отстраняю Вас от управления автомобилем... Сергей Анатольевич, садитесь на заднее сидение, голову девушки на колени к себе положите... Миша! – инспектор нагнул голову к рации. Она шепеляво отозвалась. – Миша, заводи, впереди меня поедешь... Да, срочно... До второй...
Полицейская «Приора», сонно стоявшая в сторонке, завелась, у неё зажглись фары, закрутился красно-синий фонарь, она по широкой дуге, едва не цепляя обочину, выехала на шоссе и умчалась в темноту. Словно и не было её вовсе.
– Не волнуйся, догоним... пристегнись там.
…Старлей уверенно, даже расслаблено, вел машину, и вскоре синие буквы «ДПС» замаячили перед их капотом.
– Инспектор, почему до второй, а не до первой?
– Что второй?
– Больницы, я полагаю.