На мгновение, но при том совершенно ясно, губы Киры коснулись упругого соска материнской груди, вкус сладкого молока наполнил рот, а в голове, где-то за глазами, появилось лицо мамы, немного напряжённое, испуганное и... перевёрнутое. Всё исчезло, падая куда-то.
Лента-река понесла перед Кирой первые предметы. Она узнавала их, вернее, знала не вспоминая, будто только сейчас, а не в далёком прошлом, видела или держала в руках. Плыли её погремушки, пластмассовые птички, собачки, лошадки. Этот парад сопровождался смотрящими на Киру лицами мамы и папы. Они улыбались, а голоса зазвучали явственно, до боли знакомо: «Скажи: агу, агу» – уговаривал папа. «Опять мокренькая. Неси пелёнку» – мама есть мама.
Предметов и вещей становилось всё больше, видения менялись как картинки в калейдоскопе, течение становилось всё быстрее, но Кира не чувствовала этой быстроты. Она тщательно рассматривала каждый предмет, каждую сцену и в полной мере испытывала те же эмоции, как когда-то. Время то растягивало мгновение в года, то прессовало года в один миг.
Кубики, пирамидки, ведёрко с лопаткой, новая игрушка – два пупса танцуют, санки, валенки с одной галошей, носочки. Вот пижама в ягодки... Кира стоит в кроватке, держится за съёмную стенку и плачет навзрыд. Ей страшно от того, что громко кричит папа, бьёт кулаком в дверь ванной комнаты. «Открой или я высажу дверь... Ничего не надо, поговорить хочу... А ты не догадываешься?.. Я хочу услышать правду... Какую, какую. Такую. Ты знала, что он тоже к ним придёт... Слушай, не валяй дурочку... Не смей произносить это имя в моём доме... Да, в моём... Я горбачусь... Я всё для вас...» Папа садится на пол у двери, мама выходит и успокаивает Киру.
Ещё, ещё, ещё, быстрее, быстрее... Говорящая кукла, надувной полосатый мяч, книжка-раскраска, букварь, ранец, фломастеры, коньки, пластилиновый ёжик, три воздушных шарика... Кира между мамой и папой, держит их за руки, подгибает ноги, висит и заливается смехом. Они на набережной, много народа, праздник. «Ну ещё разок и хватит... Саша, возьми Киру на плечи... Не крутись, держись крепче». Кира видит ширь Невы, золотой шпиль крепости, вереницу кораблей с разноцветными флажками... «Мама, смотри... красиво!» Но мама снизу смотрит только на неё, строго и ласково одновременно. Неожиданно три шарика отвязываются от пуговицы папиного пиджака и уносятся в небо. Кире их жалко и жалко расстроенного папу. А её уже целует мама. Кира отстраняется: «Ты меня и так часто целуешь, а папу редко». «Разве? Смотри...» Мама наклоняет к себе папу, целует в губы, а он ищет глазами улетевшие шарики.
Кира вошла в тёплую вязкую воду, и её ощутимо потянуло к обрыву. С каждым шагом глубина увеличивалась, но плыть нельзя – груды из вещей и предметов неслись перед ней сплошным потоком. Кира не могла отвести от них взгляда, заново переживая прошлое.
Вот учебник по физике, восьмой класс. Ночь. Кира лежит в темноте на своём диванчике в большой комнате. Родители в соседней, маленькой. Дверь открыта. Душно. Кире не спится, её волнует завтрашняя контрольная по физике. Она плохо подготовилась, потому что с вечера неважно себя чувствовала, тошнило и ещё что-то такое, из-за чего пришлось звать маму. Мама погладила её по голове и сказала, что это нормально, а физику надо выучить.
Тихий голос мамы:
«Ты знаешь, Кира совсем взрослая стала».
«И?..»
«А я старею...»
«А я всё равно люблю тебя»
«Я знаю, знаю я это...»
«Иди ко мне»
«Ты что? Кира не спит»
«Она не слышит»
«Обалдел что ли?.. И вообще... оставь...»
Скрипнула кровать, послышались осторожные шаги босых ног, звук отодвигаемой шторы.
Кира лежала не шелохнувшись, густо краснея в темноте .
Неожиданно река очистилась, но запущенному механизму воспоминаний уже не требовались подсказки: жизнь проносилась день за днём и остановить эту реку Кира не могла. Радость, боль, наслаждение, стыд, отчаяние, надежда и... любовь – дно уходило всё глубже, всё труднее становилось сопротивляться сносившему к пропасти течению. А до противоположного берега ой как! далеко.