Кокша. Роды твои еще продолжаются, если точно говорить. (Улыбнулась.) А если мы тебя не сможем подобрать? Не увидим? Не найдем — море, волны… Что тогда?
Люба. Судьба, значит. Значит, занимайтесь проблемами боцмана. Что там у него? Жена от него ушла? Или не ушла? Или у него истерика? Мужская слеза от запаха дынь? Поллюции какие-то. От долгого воздержания, наверно. А? Как тебе мой план? Или тебе на меня наплевать? Скажешь прыгать — я прыгну! Море большое, не промахнусь…
Кокша. Сиди тихо и не вмешивайся. (Набирает номер судового телефона.) Товарищ капитан! У меня срочное дело к вам. Вы можете зайти в мою каюту? Пожалуйста. Я жду.
Люба. Ну, ты даешь. Точно как в старом анекдоте про мужика-начальника.
Кокша. В каком анекдоте?
Люба. Начальник делится бедой: секретарша пригласила подождать минуту в прихожей, а потом войти в ее комнату.
Кокша. И что?
Люба. Подождал. Вошел. Сидят сотрудники отдела и поздравляют начальника с днем рождения.
Кокша. В чем суть?
Люба. Представляешь, в каком виде он вошел?
Кокша. Это не о капитане.
Люба. Что? Идет в душ, не снимая фуражку, а погоны на голых плечах руками держит? Кстати, это не он стучится?
Кокша. Он. Входите, Александр Павлович.
Капитан (входит, оглядывает обеих женщин.) Вы, я так понимаю, Люба — знакомая Степана?
Люба. Да. Только он не знает, что я здесь.
Капитан. Верю. Иначе, отчего он так грустит, с баяном-другом. А кто знает?
Кокша. Только я одна. Так получилось.
Капитан. Так получилось? Разберемся. А почему не таились до самого дома? Что надумали?
Кокша. Люба имеет план: прыгнуть за борт — она хорошо плавает. Сыграем тревогу, спасем неизвестную, поставим на довольствие и сдадим ее на берег в родном порту.
Капитан. А если не спасем? Это только дилетантам кажется: все утонут, а я спасусь, прыгну за борт — переплыву океан, шторм до неба, а я не боюсь.
Люба. А я не боюсь.
Кокша. А вы говорили, что море дураков любит. Дуракам и пьяницам везет?
Капитан. Я говорил? Мдда-а. Разберемся. За откровенность и доверие — спасибо. Полагаю, вы знаете, что другой каюты и условий для вас нет — на палубу, желательно, не выходить и за борт не прыгать. Спасение проведем условно. Так будет безопаснее и теплее. Договорились? Извините, мне на мостик. И пожалуйста, постарайтесь, чтобы экипаж из-за вас по ночам не бегал? По ночам — спать надо, ясно?! (Вышел.)
Кокша. Что я говорила?
Люба. Я думала, он хоть раз, для порядка, голос повысит? Или голоса командирского не имеет? Или он свою игру имеет и свой план? С медалью за спасение?
Кокша. Перестань! Как не стыдно.
Люба. Стыдно? За что? Что за борт не надо прыгать? Зато теперь петь можно?! «Ой мой милый вареничкiв хочет… Ой мой милый вареничкiв хочет…» А могу я с тобой завтра на камбуз пойти? Помогать буду! И на хлопцев твоих погляжу, а? Да брось серьезную играть — тебе не идет. Тебе улыбаться надо. Мы, кстати, женщины. Нам улыбаться — природой обязано!
НА МОСТИКЕ.
Судно идет в густом тумане. Звуки и голоса приглушены. Скорость снижена. Каждые две минуты раздается сигнал тифона. Капитан прилип к экрану радара.
Веничка. Туман уходит, Александр Павлович! Какое роскошное солнце!
Капитан. Греческое. Отбой тифону. Сообщите в машину: вышли из тумана, добавляем ход….
Веничка. А острова какие?! Скалы — надгробия. Высота — метров по восемьсот! Природа — ни кустика, ни деревца. Красота — девственная!
Капитан. Девственными здесь были леса еще при царе Одиссее, наверное. Потом их на строительство парусных кораблей и галер срубили.
Рулевой. Все?
Капитан. Как видишь.
Рулевой. Столько кораблей?
Веничка. А сколько тысячелетий — какой лес устоит?
Рулевой. А у нас?
Капитан. И у нас. И после нас, лет через сто, может быть, цвет травы станет белым, а цвет снега — зеленым… Может быть?
Веничка. Снег — зеленым?
Капитан. Или красным… Кстати, о наших баранах: тревогу расписали в черновике? Хочу посмотреть.