Дом на волне…

Дед. Вместе и на месте, командир.

Капитан. Спасибо, друг. Согласен. А кто это поет?

Дед. Так это Степан с Любой. Любовь у них… Пойдем, капитан, в каюте у тебя посидим, послушаем.

Звучит песня:

Прости, любовь, что я люблю
И не даю тебе покоя,
Но и любовь, на счастье, бьют —
Коль хрупко счастье под рукою…
Ты приходи ко мне одна
И все, чем сердце обладает,
И все, чем я один страдаю —
Мы оба разопьем до дна…
И к черту нам гадать года —
Любовь имеет жесткий росчерк —
Понять себя нам будет проще,
Мы поцелуемся когда…
Ведь у любви — победы нет.
И меры — нет. И цен — не надо.
Моя любовь — лишь только мне —
Несчастье, счастье и отрада…
Ты приходи ко мне одна —
Не бойся больно ошибиться.
Любовь — слепая это птица…
Но как — взлететь — торопится она!

Капитан. Слушай, а моль-то откуда в шубе?

Дед. Моль? Из судовой артелки. Пищевая моль. Она в каждом мешке из-под муки или крупы есть. Это все моряки знают. Только моль эта мертвая — одни крылышки. (Напевает.) Ты приходи ко мне одна — не бойся больно ошибиться…

Капитан. А как она над шубой летала?

Дед. Не тупи, дружище! Радист — опытный морской кадр, хоть и глупый в гражданском рвении оказался. Известное дело, инициатива на флоте наказуема… Крылышки моли он в кулаке держал, когда руками размахивал и ладонями хлопал… Меня больше волнует, как мы пассажирку без паспорта спрячем?

Капитан. Мы и прятать не будем.

Дед. Что — дал радиограмму, что спасли из моря? Потеря неизвестного судна. Временная амнезия. Ведем профилактику возвращения памяти методами индийских йогов по системе Вениамина Васильевича?

Капитан. Мастера оккультных наук с международным дипломом?..

Дед (усмехаясь). Одесского образца?..

Капитан. Хватит изгаляться над ним. Нормальный морской псих. Как и мы с тобой. Когда кончается рейс, и судно летит сквозь ночь, сквозь пространство тайного и восторженного мира… Мы здесь затерялись в пространстве и времени…

Дед. И каждый — как плачущий волк в полнолуние…

Капитан. А Луна — золотая и полная!

Дед. А на палубе лежат дыни. Лежат и покачиваются.

Капитан. И видятся из космоса несколькими лежащими, спящими, необыкновенно живыми комочками, так напоминавшими нам женщин…

Дед. А мы с тобой просто два старых и мудрых змея.

Капитан. Помолчи… Искуситель.

Дед. Думаешь, молчуны умнее кажутся?

Капитан. А помнишь байку про глухонемого на смотринах? Бабки между собой женихов обсуждают: этот — хвастун, тот — баламут, а вот этот — весь вечер ни слова не сказал — ой, зверюка якый умный!

Дед. Женщину — не проведешь! Хоть песенником притворяйся, хоть молчуном.

Капитан. В конце рейса притворяться — цирк усталого клоуна… Притомился я. Слушай, я разве говорил, что дуракам и пьяницам везет?

Дед. На море? Всегда!

Капитан. Да? Дела-а… Может, и вправду — возьмем в руки дыньку?

Два голоса поют на палубе:

…Друзья мои, все вы сегодня со мной —
Кто в сердце, кто в песне, кто рядом…
Качает наш дом океанской волной,
А мы ему — грешные — рады!

По палубе катится желтая дыня, будто убегает и прячется… Как маленькая женщина.

…И все наше счастье — сейчас на борту…
От борта до борта качает звезду. (Затихли.)

Дед. Слышишь, капитан, тихо стало. Только волны под бортом шепчут. А помнишь, как мы — молодые и наглые — мечтали вернуться домой и громко сказать, эдак небрежно, на виду у красивой женщины: вы слышали, как дышит океан?..

Капитан. Так и не сказали.

Дед. Да, неудобно как-то, при женщине.

Капитан. Скромный ты мой. При женщине. (Тихо напевает.) Качает наш дом на веселой воде…

Дед. Дом — это там, где тепло.

Капитан. Где тепло? Тепло там, где мы. За это нас любят и ждут. Дома.