Шпринг возвращается и доливает воду в бутылку.
Витя. Всем долей.
Шпринг доливает всем.
Витя. За что тебя к клеткам приставили? (Шпринг молчит.) Чего молчишь? Я понять хочу — все из души у тебя выпотрошено или осталось на жареху… Ты моряком был? Был моряком, спрашиваю?!
Шпринг. Был…
Витя. Почему тебя из моряков выгнали и при клетках поставили?
Шпринг. Я палкой могу ударить.
Витя. Что — самого били много? За что?
Шпринг. Завидовал.
Витя. Завидовал? Кому? Кому можно в море завидовать? Мы же все, которые в море, чокнутые? Чокнутые и нищие! У нас одно богатство — вода, да и та соленая, ее даже пить нельзя! Кому ты завидовал, жлоб водяной?!
Шпринг. У кого зажигалка красивая, у кого авторучка… Увижу, покручу в руках, а потом спрячу или за борт выброшу.
Витя. Карманил, значит?
Шпринг. Я только по мелочи.
Витя. Мелкие — самые подлые. Тебе поверил, а ты, оказывается, гад. Моряк ребенка не обидит, как говорится. Но за воровство на флоте испокон веку били. Моряку чужого не надо.
Шпринг. А пираты? Пираты — моряки? Пиратов короли принимали на равных.
Витя. Пираты? Капля ты сопливая! Ты кем себя возомнил?
Шпринг. Да! Дрейк — великий пират, адмиралом стал. Морган — пират — губернатором. А банкиры и трактирщики — сплошь одноногие и одноглазые с попугаем на плече. А то, что они людей грабили и убивали, так это королева Англии прощала им.
Витя. И ты, воруя у меня по стакану воды в день, поставил себя рядом с Дрейком и королевой Англии? Бычок ты азовский, хамса недоразвитая. А знаешь ты, шпротина косоглазая, что Морган свой клад так запрятал, что сам найти не смог, из ума выжил. А Дрейк, пират — адмирал, как умер — знаешь? Вижу, что не знаешь. Послала его королева Панамский перешеек отвоевать. Пришла эскадра к перешейку, изготовилась к атаке. А великий адмирал на горшок присел и… умер. На горшке. Дизентерия. Обгадился. Захлебнулась атака и британские планы в Америке. Королева-баба пирата возвысила, а Бог посмеялся — на горшок его посадил, как ботаник бабочку. Вот и вся слава. Бог не фраер, все он правильно видит.
Шпринг. Врешь ты. Я давно заметил, что ты врать мастер.
Витя. Так это от моря — веселое вранье или треп, по-морскому, помогает улыбнуться и выжить, когда смерть рядом. Понимаешь? Смерть — улыбки моей боится и убегает. Тебя, кислого, преследует, а меня обходит.
Шпринг. Пьяница ты.
Витя. А ты не пьешь?
Шпринг. Нет.
Витя. Напрасно. Малярию в море можжевеловой лечат, джин называется, а дизентерию — коньяком. Не знал? Дрейка, когда с горшка сняли, в бочку с коньяком закупорили, чтобы до Англии тело доставить. Доставили. Дрейка проспиртованного слугам королевы передали, а коньяк из бочки — за помин души и для профилактики желудка…
Шпринг кинулся к борту и надолго обнял фальшборт. Витя протянул руку сквозь жерди клетки и взял ведро с остатками воды. Спросил, поворачиваясь к соседям.
Витя. Капитан, умыться хочешь? Гром, пить будешь?
Капитан. Не откажусь… День впереди жаркий.
Гром. Это по-нашему… Слышь, как барабаны все громче и громче.
Снова появился Шпринг. Давно такого громкого праздника не было. Интересно. Африканские игры всегда смертью заканчиваются. Я люблю смотреть. (Поворачиваясь к Вите.) И улыбка твоя тебя не спасет.
Витя. Так это еще неизвестно, кто у нас на заклание пойдет. Миша черный придет и слово свое скажет. Ты меня береги, Шпринг! Которые со мной — им везет. А то ведь и клетка пустая есть. Для кого она? Заходи!
Шпринг. Я в клетку не попаду. Мои предки сами такие клетки делали.
Витя. Дурак ты, мелкопакостный.
Шпринг. Почему?
Витя. Нечего под предков косить. Они у тебя кто были?
Шпринг. Один, точно знаю, был китобоем, а потом пиратом. Настоящий китобой и настоящий пират.
Витя. Откуда знаешь?
Шпринг. Я сначала не знал. Только удивлялся, когда иностранное слово услышу или название африканской реки, или закат над берегом, как будто я это слышал, видел, знал раньше. А потом стали сниться сны, в которых эти слова и названия, и мой прадед мне все рассказывает. Про Африку, про убитого кита и племя с умирающей дочерью вождя. И корабль на ночном рейде, к которому он поплыл, хотя дочь вождя показывала ему плавник акулы меж близкими волнами. Он доплыл. Акула его не тронула. Но корабль оказался пиратским и жизнь изменилась. Мой предок. Точно.