Отмычки.
Рот Рен приоткрылся от изумления, а Лео, заметив это, с усмешкой завершил работу.
– Я не так прост, как кажется, – бросил он.
Рен, все еще пораженная, покачала головой.
– Принято к сведению.
Теперь, когда Лео был готов, Джулиан снова толкнул дверь обычной рукой, а железной осторожно потянул за сталь, с легкостью сгибая ее до тех пор, пока замок не оказался в пределах досягаемости.
Рен тем временем прошлась по комнате, чтобы избавиться от любых признаков их присутствия. Она застелила постель, задула лампы, собрала корзину с едой и кувшин, но в растерянности остановилась перед жаровней.
Тлеющие угли немного остыли, но по ним все еще было понятно, что здесь кто-то был.
Наверху продолжалась суматоха, а Лео что-то бормотал себе под нос. Каждое его движение сопровождал тихий щелкающий звук.
– Оставь как есть, – послышался голос Джулиана, и Рен потребовалось мгновение, чтобы понять, что он обращается к ней.
– Вуаля! – торжествующе воскликнул принц, как раз в тот момент, когда топот ботинок наверху, становившийся с каждой секундой все громче, знаменовал, что неожиданные посетители спускаются с лестницы.
– Вперед! – скомандовал Джулиан, и Лео тут же снял замок и распахнул двери. Рен передала ему корзину с кувшином, схватила дорожную сумку и поспешила следом, в серые тени раннего утра.
Тем временем Джулиан снял перчатку и голой рукой зачерпнул горсть обжигающих углей. Стиснув зубы, он схватил сумку, в которой лежали его доспехи, и последовал за остальными.
Как только он выбрался из погреба, Рен аккуратно прикрыла двери и снова защелкнула замок. Пусть металл и был слегка погнут, это, скорее всего, спишут на то, что цепи были старыми и поношенными.
Высыпав горсть углей в кувшин с водой, отчего те зашипели, Джулиан встряхнул рукой и указал на ближайший сарай. Они взобрались на ветхое сооружение, которое задрожало и громко задребезжало, но только так они могли оказаться на крыше.
В тот момент, когда Лео перекинул ногу через край, из-за угла приюта появились солдаты, которые тут же принялись прочесывать переулок. Местные ополченцы, как и стражники, что встретили их вчера у ворот, не обладали единой формой или какими-либо знаками отличия, кроме разве что голубой повязки на руке.
Через какое-то время они все же наткнулись на погреб и потребовали ключи.
Эльза, слегка взволнованная, была вынуждена подчиниться, хотя от ее взгляда не укрылся погнутый замок. С застывшим выражением лица она широко распахнула двери, открывая виду пустую комнату внизу.
Солдаты хлынули в темноту.
– Ничего, – крикнул один из них. – Тут пусто… Погодите-ка…
У Рен сердце ушло в пятки. Говоривший, у которого на руке виднелись сразу две повязки, что, должно быть, свидетельствовало о каком-то более высоком ранге, вышел из погреба с кусочком угля, лежащим на кончике его клинка.
– Все еще теплый, – обратился он к Эльзе.
– Как я уже говорила, – сказала женщина, явно теряя терпение, – иногда я использую погреб, когда в доме не остается свободных кроватей. Прошлым вечером я полагала, что он нам понадобится, поэтому спустилась, чтобы зажечь жаровню…
– И каким-то таинственным образом к утру в ней не осталось угля.
Как бы Эльза ни старалась, она все же дрогнула.
– Да, потому что…
– Прекращай лгать, женщина. Он был здесь, и мы его поймаем. – Мужчина повернулся, отдав приказ части солдат. – Оставайтесь здесь и осмотритесь вокруг. – Затем прищурился, взглянув на слабо тлеющий уголек. – Он не мог далеко уйти. Остальные– за мной.
– Что ж, и нам пора, – сказал Лео, отодвигая в сторону корзину с едой и вытягивая шею, чтобы найти проход по крыше. Как и в Кастоне, они карабкались по кровле и перепрыгивали через переулки, останавливаясь, чтобы прислушаться к удаляющимся шагам или чтобы не попасться местным жителям, которые, заинтригованные поднявшейся суматохой, с любопытством высовывались из окон.
Через несколько домов волнение стихло. Улицы опустели, за исключением тех, кто поднялся рано, чтобы пойти на работу, а не чтобы охотиться за вознаграждением.
Тогда все трое спустились с крыши, скрываясь в тени между строений.
Джулиана трясло. Он снова надел перчатку, но Рен знала, что на его ладони, хоть и состоящей по большей части из железа, все еще имелась живая плоть. Должно быть, кузнец обжег кожу, а металл как проводник тепла все только усугубил.
Хмурое выражение застыло на лице Джулиана, и, сжав губы в тонкую линию, он выглянул из их укрытия, чтобы бросить взгляд на главный бульвар.