– Следуйте за мной, – сказал Хоук, шагнув в темноту.
Они шли вот уже несколько часов, а призрачный свет едва-едва пробивался сквозь всепоглощающий мрак.
Был слышен слабый звук капающей воды, и что-то, возможно, ветер, завывало в отдаленных узких каменных проходах. В остальном мир сосредоточился в этом тесном пространстве: хруст их шагов и дыхание, громко отдающееся в ушах Рен.
Тем не менее недостаточно громко, чтобы заглушить чувство, будто она шла наперекор всем своим инстинктам. Мозг приказывал ей развернуться, убежать, отдалиться от этого юноши… от этой семьи. Как в последнее время, так и на протяжении всей жизни семейные узы не приносили ей ничего, кроме боли. И последнее, что ей следовало делать, – это довериться тому, в чьих венах текла такая же испорченная кровь.
Но все же…
Если она хотела уничтожить колодец, если хотела перехитрить отца и обойти мать, если хотела помешать регенту начать войну… ей была необходима помощь. Чтобы добраться до места и все разрушить. И у ее брата, возможно, имелись ответы на все вопросы.
Тем не менее она относилась к нему с настороженностью. Пока что. Ему еще предстояло заслужить ее доверие. Сейчас она лишь брала то, что ей предлагали. Но Рен оставалась начеку. Всегда.
В конце концов земля выровнялась, и Рен наступила на отполированный камень. Было сложно сказать, стал ли он таким гладким благодаря чьей-то кропотливой работе или же благодаря тем, кто прошелся по нему за все это время. Подняв глаза, Рен увидела, что Хоук остановился в нескольких шагах впереди.
Снова раздался тихий постукивающий звук, и еще один череп озарился светом. Прикрепленный к грубо обтесанной стене справа, он принадлежал человеку… и был не один.
Звук, с которым Хоук постукивал пальцем по кости, казалось, растягивался и нарастал, отдаваясь эхом, вместе с тихим словом, которое некромант шептал снова и снова.
– Восстаньте.
Один за другим черепа оживали– разных размеров и степени разложения, сплавленные с природным камнем и установленные на уровне глаз, как канделябры в коридорах замка.
Все дальше и дальше они освещали длинный низкий туннель, конец которого терялся из виду.
– Что это? – спросил Лео настолько же изумленно, насколько чувствовала себя Рен. Они все еще были в днях пути от Пролома и руин некромантов.
– Проход, – пояснил Хоук. Когда он повернулся к ним лицом, призрачный свет окрасил его тело в оттенки болезненного зеленого, отчего он перестал казаться человеком. – Такие туннели есть у всех подножий Несокрушимых гор. Позволяют безопасно передвигаться мантам и их рабам.
– Кому-кому? – с беспокойством спросил Джулиан.
– Он имеет в виду некромантов, – объяснила Рен, ощущая неприятный привкус во рту. – Некромантов и их рабов… то есть нежить.
– Все верно, – отозвался Хоук, с легким отвращением разглядывая ближайшую лампу-череп. – Нежити не нравится солнечный свет, и мы вынуждены все время прятаться.
– Потому что вас изгнали, – раздраженно заметила Рен. Некроманты не были жертвами. Они совершали ужасные вещи, разоряли могилы. За это другие мастера и решили изгнать их. – Достойное наказание за то, что вы сделали. За то, чем вы, очевидно, занимаетесь и по сей день.
Пусть слова Рен и звучали как обвинение, они относились не только к Хоуку. Но к ней тоже. И неважно, как старательно она пыталась это отрицать.
В этом-то и заключалась суть. Отвергая амбиции отца и планы матери, она отвергала эту магию. Она отвергала ту часть себя, которую не желала признавать.
Разрушением колодца она не только собиралась отказаться от его силы, но и уничтожить его наследие… лишить его возможности пустить корни в настоящем.
Если ей удастся, она сотрет все это с лица земли. Тогда она снова сможет быть Рен Грейвен.
Костоломом. Лучшей валькирией своего поколения.
Непризнанной дочерью наследника Дома Костей.
Хотя теперь это уже не казалось таким притягательным.
Рен хотелось стать новой версией себя. Не зависящей от одобрения отца или от того, изгнали ли ее из Дома Костей или нет.
Она собиралась выбрать свой собственный путь.
Хоук, который стоял впереди, поднял руку и обратился к своему кольцу-усилителю. Из кости вырвался луч призрачного света, собравшийся в форму птицы, которая уселась на вытянутую руку юноши. Ястреб.
Мысль о том, что подобное вообще возможно, буквально разрывала Рен мозг. Призраки не ходили, не стояли и не летали… Они парили. Но ястреб, переступавший с лапки на лапку, расправляющий огромные крылья, завораживал своей пугающей красотой.