Глава VI
Фрэнк взял порцию своих таблеток: большая белая, маленькая желтая и гладкая капсула с неприятным привкусом. Будь его воля, он бы ни за что эти лекарства не принимал. Ну, скажите, зачем здоровому человеку лекарства? Медсестра стояла рядом и внимательно следила за движениями его пальцев, слишком напряженная, чтобы казаться естественной. Надсмотрщица. Таблетки – это кнопочки. Клавиши. Рычажки. Выпей таблеточку, а потом выпрыгни из окна. Вот и молодец. Он взял с тумбочки стакан с водой и в последний раз посмотрел на таблетки. Может, внутри них есть жучки, которые подчинят его этим слугам смерти? Женщина, стоявшая рядом, переступила с ноги на ногу и благожелательно улыбнулась. В ее руках был большой блокнот, по которому она проверяла, кто из больных принял уже свои лекарства, а каких еще нужно было обойти. Скверная бумажка. Интересно, там написано "молодец – не молодец"? - Всё выпил? - медсестра придирчиво осмотрела его руки, потом кивнула, – Вот и молодец!
Он замер, как кролик перед удавом. На языке еще была остаточная горечь, которую он еще не успел запить водой, а в ушах уже зашумела кровь. Страх, неуверенность и недоверие поднимались в нем как температура у заразившегося гриппом – внезапно и неотвратимо. Она читает его мысли, это шпионка, выбирающая тех, кому суждено стать трупами. Сейчас она выйдет из палаты, и в дверях покажется та, от которой пахнет холодом и смерть. Фрэнк вскочил на ноги, подгоняемый одним только желанием: защититься. Плана не было, в голове упрямо стучала мысль, что эта женщина не должна больше говорить и двигаться, что она – его враг. Руки сами собой взвились в воздух, и это стало ошибкой – медсестра успела вскрикнуть и отступить назад, делая между ними преграду из кровати. Он усилием воли заставил себя собраться и вспомнить занятия по легкой атлетике, опираясь о железную спинку и легко перепрыгивая через матрас.
- Фрэнки! Стой! - женщина быстро подбежала к двери, но ей уже спешили на помощь.
Парень услышал топот и возбужденные голоса санитаров. Плохо. Он оказался рядом с надсмотрщицей как раз в ту секунду, когда в палате появилась пара крепких мужчин в спецодежде. Мозг сразу бросил команду телу, его кулак почти впечатался в нос медсестры, но тут чьи-то сильные руки схватили его за плечи и дернули назад.
Фрэнк попытался извернуться, но широкая ладонь надежно зафиксировала его голову, закрыв глаза и дезориентируя. Он взвыл, коротко и яростно, пытаясь укусить нападавшего, и тут же почувствовал острый укол иглы. Всё тело содрогнулось, отзываясь резкой болью. Он протестующе завизжал, почти чувствуя, как по венам течет эта мерзость, а потом в голове стало тихо-тихо. ***
Фрэнк лежал на кровати, пустым взглядом смотря в потолок. За окном шумели клены, небо было чистое и голубое, такое, будто его нарисовал беззаботный школьник. Ни одного облачка, даже, ватного.
Вчера он попытался заговорить с Хлоей, но девушка никак на него не отреагировала, спокойно ставя кубики один на другой. И как он не пытался с ней поговорить, ему ответом была лишь тишина и безучастный взгляд. Наверное, об их сговоре узнали и поменяли ключик для Хлои. Теперь его глаза не могут ее заводить, а значит, она вновь превратилась с пустышку. А он ведь так и не узнал, что там за шифр! Медсестра вышла из его палаты минут десять назад, оставив после себя запах мяты и чего-то цитрусового. Легче от этого не слало, хотя каждая из этих примесей в воздухе была живая и ничем не напоминала о кладбище на заднем дворе. Он почти чувствовал, как кровать продавливается вниз, превращается в липкую жвачку и засасывает его в себя. На грудь надавило что-то невидимое. Прозрачное. Незаметное. Как мягкая кошачья лапа на груди больного раком легких, задыхающегося от веса своих же костей. Фрэнк невесело усмехнулся. Ему было неприятно зависеть от Хлои, которая знала всю тайну, а он – лишь половину. Это как косточка в мандаринке, как кусочек гнилого банана во фруктовом торте. Ему вдруг ужасно захотелось торта, который готовила его мама, захотелось запаха их моющего средства для посуды, лавандового мыла, которое стояло на краю раковины. Всех тех мелочей, ради которых он был готов притворяться больным. Больным. Ненастоящим. Быть подделкой, примерным гражданином. Вымуштрованной собачкой, четко знающей, что плохо, а что хорошо, что можно, а что нельзя. Фрэнк скривился, сдерживая слезы. Ему хотелось домой, хотелось забыть об этих белых стенах. Забыть о бесчеловечных методах по созданию идеального человека. ***