Когда они вышли на Пляс дю Коммерс, Амар увидел, что от ярмарки, которая вчера вечером занимала почти всю площадь, почти не осталось следа. И сейчас, в темноте, при свете фонариков и карбидных ламп, рабочие торопливо складывали хрупкие перегородки, паковали механизмы и сваливали все в стоявшие за палатками грузовики. В дальнем конце площади стояли несколько такси. Полицейский подвел их к первой машине; Амар и оба туриста уселись на заднее сиденье, а второй полицейский устроился впереди, рядом с шофером. Его напарник отдал честь и велел водителю ехать в «Меринид-Палас». Амар был вне себя от восторга. Ему никогда еще не приходилось ездить в такси, да что там такси, даже в обычной легковой машине — только на автобусах и грузовиках, а вряд ли кто бы стал спорить, что маленькие машинки куда проворнее. Домики предместий мелькали по сторонам; машина промчалась мимо стадиона, проскочила железнодорожный переезд, и теперь с одной стороны тянулась длинная глухая стена, отгораживавшая сады султана, а с другой — пустынная равнина.
За все это время мужчина ни разу не обратился к нему, и Амар догадался, что христианин не хочет, чтобы полицейский понял, что он знает арабский. Время от времени женщина ободряюще улыбалась ему, будто думала, что он испугается, попав в компанию иностранцев. И всякий раз Амар вежливо улыбался в ответ. Он понимал, что сейчас они говорят о нем, но говорили они на своем языке, и его это не смущало.
За Баб Сегмой все бурлило. В клубах пыли, поднятой машинами, лучи мощных прожекторов, перекрещиваясь, сплетались в узор, еще более запутанный от света фар грузовиков и фургонов. Когда такси подъехало к воротам, Амар заметил несколько легких танков, выстроившихся вдоль стены. Неожиданно в душе у него шевельнулось страшное сомнение. Его нелепое бегство от собственного народа и поиски прибежища у иностранцев вдруг показались ему совершенно бессмысленными. Даже если полицейский не вышвырнет его из машины здесь, у Баб Сегмы, или дальше, возле Баб Джамаи, он наверняка заберет его, как только они приедут в гостиницу. И даже если доброй даме и господину удастся защищать его какое-то время, все равно рано или поздно наступит час, когда он останется один, а французам только того и нужно. Наверняка он им кажется еще более подозрительным, раз оказался в компании этих чужестранцев.
Такси свернуло налево и стало подниматься на холм по дороге, которая шла мимо входа в касбу Черарда, где были расквартированы сенегальские части. Здесь тоже стояли танки, но сегодня караул несли не державшие ружья высокие чернокожие солдаты с лицами, изукрашенными ножевыми шрамами; их место заняли румяные французы, вооруженные автоматами. Добравшись до вершины холма, машина свернула направо и покатила по пустырю, куда по четвергам приводили на продажу скот. Полицейский раскачивался рядом с водителем, курил, положив руку на спинку сиденья. Теперь, когда они вновь очутились за городскими стенами, страх Амара поутих, он снова увидел все в свете здравого смысла и устыдился чувств, охвативших его минуту назад. Аллах помог ему скрыться из кафе, в котором пришлось бы оставаться неизвестно сколько, потому что никто не решился бы выйти, когда столько солдат на площади. А так ему даже, быть может, удастся поесть и спокойно выспаться. Говоря по справедливости, нельзя было требовать большего. Настанет утро, будет новый день с новыми проблемами и возможностями, но, конечно, грех думать о дне, который еще не наступил. Человеку следует принимать в расчет только настоящее, с удовольствием ли, с тревогой, но недостаток смирения перед лицом Воли Всевышнего непростителен.