— Правильно Григорий говорит, — поддерживает своего напарника Рамазанов. — Если фашист двинет танки, их с нашего закутка не достать.
— А почему бы петеэровцам не перебраться на второй этаж, в угловую комнату? Ты, Сабгайда, как считаешь? — спрашивает Павлов.
Бронебойщики соглашаются, что тогда сектор обстрела будет более выгодный.
Рамазанов и Якименко идут перетаскивать противотанковое ружье на новое место.
Они давно уже воюют в одном боевом расчете. Но здесь, в Доме Павлова, эти столь разные люди еще больше сдружились. Просиживая длинными ночами за своим ружьем, они делились воспоминаниями и теперь знали друг о друге все.
Григорий Якименко — человек с редкой профессией: дрессировщик служебных собак. К этому делу он пристрастился еще на действительной военной службе. Вернувшись в родное село, Якименко женился. Но это не мешало ему целыми днями пропадать в Харькове, в питомнике собаководства. Уж очень трудная попалась ученица. Облачившись в ватную куртку и брюки, укутав лицо плотным брезентом, он долго занимался с овчаркой Найдой, и в награду была отличная оценка, полученная ею на экзамене. Потом он повезет свою воспитанницу в Сталинград охранять тракторный завод — это было перед самой войной. А когда фронт приблизился к городу, Якименко был призван в армию и попал в Тринадцатую гвардейскую. Там он и стал бронебойщиком.
Однажды до него донеслась печальная весть о родном селе. Разговорились солдаты — кто откуда?
— А мои пид ворогом, — тоскливо сказал Якименко. — Ох, и красивые у нас места!..
И он стал рассказывать. На многие километры растянулись, поросшие кустарником и мелколесьем холмы, они опоясывают луг, по которому протекает Малая Хотомля — хоть до Северного Донца плыви! На пологих склонах примостились хутора Барабашевка, Довгеньке, Кочережка… Вместе они и составляют село с таким звучным названием — Второе Красноармейское…
— Друге Червоноармейське? — как-то глухо переспросил оказавшийся тут чужой солдат. — Булы мы там, булы…
Больше солдат ничего не сказал. Только посмотрел как-то странно и исчез. Но тревогу посеял. Якименко долго разыскивал; старослужащих Тринадцатой гвардейской дивизии, пока не встретился с политруком пулеметной роты Авагимовым. Да, тот солдат прав. Второе Красноармейское действительно стало ареной больших боев. Его и артиллерия била, и самолеты бомбили, и пожар выжег… Именно там дивизия попала в окружение.
Тяжело говорить, но Авагимов считал себя не в праве скрывать правду.
Якименко вдруг почувствовал себя осиротевшим. До боли явственно представилось сгоревшее село, обезлюдевшая, обуглившаяся хата… Не будет больше заплетать свою длинную черную косу Маруся, не услышит он, как гомонят галчата — Иришка с Маняшей. А Толик…
Своим горем он тогда же поделился с Рамазановым.
— Ланковая була, на бураках, як Демченко, теж Мария. Знаешь? — с гордостью говорил он о жене, знатной звеньевой. — Как выйдет в поле с дивчатами — сам не бачив люди говорят — любо смотреть!..
И вдруг Якименко удивился: как это за все годы он ни разу не выбрался сходить к Марусе в поле?
Рамазанов не стал утешать. Излишни слова, когда горе кругом, куда ни кинь глаз. Но этот уже немолодой солдат вдруг стал ему очень близким. Рамазанову, хоть и был он молчаливый и замкнутый человек, захотелось рассказать о себе.
…Росли в нищете пять братьев с сестрой, и будущий бронебойщик батрачил на виноградниках у богатеев Даировых. Грамоту юн постиг только на действительной службе — его учили два московских парня Ушаков и Жмырков, он запомнил их на всю жизнь. Рассказал Рамазанов даже о том, в чем никогда никому не признался бы: как украл жену. Ведь по старому обычаю за невесту требовали выкуп — калым. Овес, рис… Всего тысячи на три. Неслыханная сумма! Где батраку взять столько!
— Муршида, соседская дочь, прибегает раз <в слезах: «Замуж отдают… А он такой противный!..» Тут мы и уговорились. Она потихоньку перенесла вещи к моему дяде, а потом мы вдвоем спрятались у него в землянке. Три дня нас искали. Наконец, Гайниджамал, мать Муршиды, и говорит моей матери: «Что ж, Марьями, наверно, уже поздно искать…» — «Да, — отвечает мать, и я так думаю». — «Давайте играть свадьбу…»
Когда накануне переправы через Волгу полку торжественно вручали оружие, Рамазанов и Якименко получили на двоих противотанковое ружье. Они еще больше сблизились после боя у дома военторга. Солдаты про них говорили в шутку, что один без другого куска хлеба не съест. И все же, каждый раз обращаясь к Рамазанову — тот был командиром отделения, — Якименко строго придерживался порядка, подчеркивая официальную сторону их отношений.